"Моисей Винокур. Голаны" - читать интересную книгу автора

А вот попробуйте в Сионе выжить с именем Зяма! Когда кругом Игалы и
Алоны! Вы меня понимаете?
Сижу один в квартире в квартале Шаарим. Пью водку. Жена, Маргарита
Фишелевна, в больнице имени Фани Каплан. В родильном отделении. Двухэтажный
трейлер мой, что новые машины перевозит, на пустыре за окном валяется. Не до
него. Вдруг - звонок и стук в дверь. Сижу и недоумеваю, кто ко мне, сироте,
может ломиться на исходе субботы? Кто? Мусора, кто же еще?...
"Ох, - думаю, - как я вас ненавижу! Даже еврейский мент - это Мент.
Выблядки Каина!"
- Заходите, кричу. - Заходите, бензонаим...
И надо же - Йоська заходит. Иосиф Хамами. Старший сын косметолога.
- Ахалан, Юсуп! - встречаю я гостя нежданного и дорогого.
- Шалом, Моше, - говорит вежливый Иосиф. - Шабат шалом! Почему ты пьешь
один, как собака?
- Сирота я, Йосенька, - отвечаю. - Чего уж там. Привык... И горе у
меня, большое горе...
- Брось все и пошли ко мне, - говорит мне в ответ Иосиф. - Я помогу
твоему горю.
Знаете, меня долго уговаривать не надо... Благословен Господь, что не
сотворил меня женщиной...
Сидим мы с Йоськой под деревом гуява в полной тишине на исходе субботы.
На столе орешки рассыпаны, фрукты, фистук-халаби, изюм.
- Знаешь, - говорю, - брат мой Юсуп, женщины в России называли меня
Изюмовичем. Прямо так запросто говорили: "Что это ты, Изюмович,
зарапортовался и величайшую заповедь забыл - не прешь и не рвешь?!"
- Я помогу твоему горю, - говорит Йоська. - Какое у тебя горе?
- Со дня на день сын у меня родится, а имени нет.
- Хамор, - говорит вежливый Юсуп. - Откуда ты знаешь, что у тебя будет
сын?
Смотрю я на Йоську, и смеяться мне в лицо его хочется. Хоть и роскошная
рожа у Йоськи. У Йоськи две девчонки в активе, а у меня сын в России,
Эфраим, техникум электромеханический закончил. Может быть, в Афганистане
лютует сейчас - как знать? Платит мой первенец Советам таможенные сборы.
Вырос зверенышем без отца...
- Слушай, - говорю, - Юсуп, и запоминай. Почему у тебя только девочки
рождаются? Это ты ишак, а не я. Любишь ты свою Эстерку, жену свою, до
кондрашки, и это - беда! От беды девочки рождаются... Так мне отец мой,
Зямчик, объяснил. Если любишь - исключительно девочки и беда в дом войдут. И
проживешь ты свою жизнь в печали и оппозиции. Отец, правда, сказал проще, но
ты, Юсуп, по фене не ботаешь, и тебе не понять...
- Давай, - говорит Йоська, - гат пожуем.
- Давай.
Приносит корзинку листьев. Жую с проглотом. Араком, мерзятиной,
запиваю... Как одеколоном в морской пехоте...
Что и говорить, обшмалялись мы с Юсупом в драбадан. Что я только
Йосеньке в тот вечер не пиздел! "Как хороши, как свежи были розы!" - говорил
я другу, рожденному в Израиле и никогда не бывавшему на периферии. Я возил
его на перекладных из Тифлиса! Я стучал в рельс у штабного барака. И в
заснеженном парке в Амстердаме мы, я и Йосенька, обоссались в штаны в
присутствии прекрасной дамы... Да! Двое обрезанных и Прекрасная Дама!