"Моисей Винокур. Голаны" - читать интересную книгу автора

хорошо!" Я помахал ему рукой.
Потом был Луд. Автобус до Хайфы. А дальше тремп, тремп, тремп всю ночь.
Пост на мосту через Иордан. Проверка документов. Дорога все выше и выше в
гору, а утром я был у минарета деревни Хушния и увидел Гришку.
Рафи был прав. Все хорошо, как всегда. Все было так, что большего и
желать грешно, только на месте, куда ляпнул осколок, рос небритый островок
рыжих волос.
Мы вцепились друг в друга насмерть, назло ей, и Гришка орал:
- Ну, падла! Нашел меня, нашел!!
Потом мы пили коньяк, как воду. Пила вся батарея, и повар Йом Тов
выбросил на стол все лучшее из армейских припасов. Приехал командир полка,
тридцатилетний парень, выпил с нами и, чтобы сохранить боеспособность
батареи, дал Гришке трое суток отпуска. Танкисты ликовали.
Открытая машина везла нас в Эрец Исраэль, среди черных камней,
покрывших эту землю, средь разбитых сирийских бункеров и сожженных русских
танков, а головы и желудки наши горели на холодном ветру, и Гришка укрывал
меня теплой своей курткой.
Кончилась фронтовая полоса. Мы вытащили магазины из автоматов, сели в
Рош-Пине на обыкновенный красавчик-автобус и покатили в Цур-Шалом, к маме
Риве под крыло. Мы балдели всю дорогу от Рош-Пины до Чек-поста. Теперь было
смешно слушать про то, как под водительское сидение попал ящик с
боеголовками, и Гришка не мог закрыть люк. Хоть возьми и голову оторви. О
том, как забыл иврит и кричал экипажу по-русски: "Уберите ящик!" Про
нокдаун, когда ударил осколок, и рассказ командира танка: "Кричал, кричал.
Потом замолчал, но танк идет. Значит, беседер! Слава Б-гу!"
Я рассказал ему синайский анекдот о тремписте: "Стоит солдат у Суэцкого
канала и беседует с водителем машины.
- Куда едешь, бахурчик?
- В Хайфу, мотек.
- Аир или Адар?
- Аир, мотек.
- Эх, жаль, - говорит, - не по пути".
Нам было легко и весело оттого, что мы в Израиле и вот проезжаем
Нацерет. Оттого что нам еще только по тридцать лет, и мы в Израиле! Сбылось
все, что нам снилось в Ташкенте - мы в Израиле!! Мы были пьяные вдрызг и
пели: "АМ ИСРАЭЛЬ ХАЙ!", и все в автобусе улыбались и пели с нами.
У Чек-поста мы вышли и привели себя в порядок. Домой хотелось явиться в
приличном виде. Мы пили пиво и спорили, что подарить матушке - цветы или
мясо. Я настаивал на последнем, но разве Рыжего убедишь? Он купил большой
букет, обернутый целлофаном и ленточками, и теперь не знал, куда его
засунуть, не тащиться же средь белого дня с автоматом и цветами. Так и
стояли мы у цветочного киоска, препираясь, кому нести. Тут подходит к нам
солдат, тоже с букетом, и говорит по-русски:
- Я вас знаю, ребята. Вы из Цур-Шалома.
- Да, - говорит Гришка, - из самого Цур-Шалома, а что?
- Если домой, то садитесь, подвезу.
Мы сели в его "Пежо", радуясь, что не пришлось шататься по дороге с
цветами, что скоро наши Мотл и Рива обнимут нас, а потом мы примем горячий
душ и нас будет ждать полный стол самой вкусной на свете жратвы.
Водитель, мы так и не узнали его имени, ехал медленно. Разноцветными