"Моисей Винокур. Голаны" - читать интересную книгу автора

- Говори, Зямчик, говори, родной!
- Мама плачет...
- Пусть женщина поплачет, сынок. Только ты не реви!
- Я - мужчина!
- Дай, мужчина, маме микрофон. Целую тебя пять тысяч раз!
Маргарита Фишелевна у микрофона. "Ох, - думаю, - доберусь же я до
тебя!"
- Изюмыч, плачет женщина на волне F-4. - Йоська домой вернулся, а тебя
все нет.
- Эстер родила?
- Нет. Мы все волнуемся за нее.
- Окотится...
- Не говори так, Изюмыч. Уже десятый месяц на исходе...
Но прерывают какие-то "фуцены" разговор наш с Ритулей Фишелевной.
Забили связь, и остаюсь я в кабине трейлера с микрофоном в руках.
Такое у меня счастье. Если всем - срамной уд, так мне - два!
Делать нечего. Уехал Одед. Гремит усиленная динамиками музыка над
Рашая. Прыгает козлом исполнитель популярных песен. Усевшись в пыль и
подобрав под себя ноги по-турецки, раскачивается в такт тьма вооруженного
народа при паучах и касках, с автоматами на коленях и все, как один, обросли
щетиной на лицах, освященных Господом.
Не бреются евреи во время боевых действий. Нельзя.
Падают ребята первой линии за мир Галилее. Лихорадит города наши
извещениями-похоронками да воплями матерей на военных кладбищах. А в Рашая -
гульба.
Дани Сендерсон внизу уже поплыл в оральной прострации, заглатывая
головку микрофона на штативе чуть не до самого треножника. Солдаты кейфуют.
Мужики с обросшими лицами. Хлопают в ладоши, и, может, видится им не
плешивый разъебай на помосте, а пляшущая у костра Мирьям в начале пути
Народа к Земле Обетованной.
Стою на захарканном балконе второго этажа друзского города Рашая и
некому мне душу раскрыть.
"Батяня, - шепчу, - Ароныч! Что скажешь? Будет мир Галилее?"
"Нет, - отвечает отец. - Не положено. Дай евреям манду, они вошь будут
искать!"
А внизу лабают, повизгивают... И странно мне. Что за страна затруханная
- Ливан! Мух полно, а птички не летают... Птички, блядь, ни одной не видел.
Паноптикум.


Глава последняя

Бабешки Израиля похорошели за время моей отлучки невероятно! До
заглядения!
Снизошло на них с неба или запах крови с севера перешиб мускус
похотливых наших подруг, только выглядели еврейки роскошно.
Сижу в скоростном экспрессе Хайфа-Тель-Авив, как в букете цветов.
Благоухают сестрички.
Пока ломился в проходе, чтоб местечко отграбчать, поворошил я букетик
тот изрядно железяками амуниции и личным стрелковым оружием. От сфарадиек