"Георгий Вирен. Путь единорога" - читать интересную книгу автора

собачьи глаза.


- Вот видите, - сердитый молодой заведующий отделением, весь в
бороде, потряс перед гостями историю болезни, - фактически иду на
должностное преступление. Я бы вам и слова не сказал, потому что о наших
пациентах мы даже родственникам имеем право не все сообщать, а уж
посторонним - вообще ни-ни. Вам просто повезло, я Николаю Николаевичу
отказать не могу. Он учитель моего отца...
- Так вы что же, - обрадовался Семен, - профессора Николаева сын?
- Знаете его?
- Как же нам Вениамина Захаровича не знать! - почти возмутился
Константин. - Обижаете, Андрей Вениаминович! В прошлом году он меня к себе
в Новосибирск пригласил лекции читать, целый месяц каждый день виделись...
- Так вы даже коллеги? А зачем вам эта несчастная девица? Как она-то
связана с теоретической физикой?
- Понимаете, Андрей Вениаминович, - замялся Семен, она, возможно,
связана с людьми, исследования которых... любительские, так сказать,
исследования, соприкасаются с темой, которой сейчас занят Николай
Николаевич...
Врач с подозрением посмотрел на бубличное лицо Семена.
- Ну ладно, - и раскрыл историю болезни, стал листать. - В общем,
ничего хорошего... Суицидальный синдром... Впрочем, вам наши термины ни к
чему, буду проще... Двадцать пять лет ей. Закончила музыкальное училище,
работала преподавателем музыки в детском саду... ушла оттуда... нигде не
работала... Лечащий врач говорил мне, что подозревает... ну, очевидно, она
пела в церкви: иногда начинает петь что-то религиозное, вроде псалмов, но
бессвязно. А нам попала в октябре прошлого года. До этого - за три дня две
попытки самоубийства. Причина неизвестна. Первый раз наглоталась не знаем
чего - каких-то таблеток, но ее просто вывернуло... Это ее мать
рассказала, вдвоем с матерью они живут... Два дня лежала пластом, а потом,
значит, вскрыла себе вены. Повезло: мать со службы вернулась раньше
обычного. Вызвала "скорую", всю в кровище ее в Склифосовского привезли.
Спасли. Оттуда - прямо к нам. Там один раз пыталась повеситься на
простынях. У нас тоже была попытка... В первые месяцы бывали истерические
приступы, сейчас - потише. В контакт не вступает ни с кем, почти не
говорит. Вообще речь нарушена, бессвязна. Чрезвычайно неряшлива, не
умывается, не причесывается... Вообще же физически она совершенно здорова.
И чувствуется, что была красива. Если вы хотите с ней поговорить, то с
полной ответственностью предупреждаю: ничего не выйдет. Во всяком случае,
пока.
- А как долго продлится это "пока"? - осторожно спросил Константин.
- Не могу привыкнуть, - вдруг с натянутой улыбкой сказал врач. - Уже
пятнадцать лет в психопатологии, а не могу. Наверное, никогда не смогу...
Вот когда мне такой вопрос задают, чувствую, как у меня сердце смещается.
Просто физически чувствую, как оно - раз и набок... Такой вот эффект
странный... Ну, вы не родственники, вам скажу просто: это самое "пока"
может вовсе не кончиться. Никогда. Через год-два сдадим мы девицу в другое
учреждение, и там она будет... до могилы. Но, впрочем, это не единственный
вариант. Организм очень крепкий, молодой, и все еще может нормализоваться.