"Георгий Вирен. Путь единорога" - читать интересную книгу автора

все-таки вышла замуж, потому что очень любила Збигнева. А потом мы
оказались в Москве - Збигнев стал работать в Коминтерне. И все было
чудесно. Родилась Басенька, потом - Янек. Мы жили... О, это был кусочек
настоящего счастья... До мая тридцать восьмого года, до всей этой ужасной
истории...
Она помолчала. Матвей слушал настороженно.
- Вы знаете? - вдруг строго спросила она.
- Нет, нет, ничего не знаю, - поспешил он ответить.
- В мае тридцать восьмого Коминтерн распустил Коммунистическую партию
Польши по ложному обвинению в измене ее руководства. Это был страшный
удар... Ваш Сталин нанес страшный удар польским патриотам... Впрочем, я не
хочу об этом говорить, история уже осудила его. А мы со Збигневом и детьми
вскоре оказались в Белоруссии. С сентября тридцать девятого он работал в
западных районах... А потом началась война. Збигнев сразу ушел в войска,
мы с детьми должны были эвакуироваться, но не успели. С Басенькой и Янеком
я убежала в деревню, к знакомым. Пришли немцы, но мы были там свои, нас,
конечно, никто не выдал. И так - до апреля сорок второго года... до
второго апреля... Они согнали детей со всех окрестных сел, много-много
ребят, приходили в дома и выгоняли только детей - их было несколько сотен
и совсем малышей и ребят постарше. Они повели их к реке, она называется
Свольно. Снег еще не сошел, и на реке был лед, тонкий, весь в полыньях.
Они сталкивали их в воду, а тех, кто мог плыть, стреляли из автоматов.
Многие матери бросились за детьми в воду, я бы тоже бросилась, но в толпе
потеряла Басеньку и Янека, я их вначале видела, Басенька держала Янека за
руку и, как большая, гладила... вот так, по голове. Ядвига Витольдовна
провела рукой в полуметре от пола. Басеньке было уже шесть, а Янеку -
только четыре. А потом они пропали в этой толпе, я кричала, но вокруг все
кричали, мы не знали, куда их ведут, мы думали, их будут угонять в
Германию, а на Басеньке были тонкие осенние сапожки - я думала, ей будет
холодно, - а у Янека такие маленькие валеночки... Они все утонули,
уважаемый Матвей, только шапочки остались на воде и уплыли
далеко-далеко... Я не знала, что в то время Збигнев был уже неживой...
Потом меня угнали в Германию... Ну я не хочу говорить об этом... И после,
здесь, в России... нет, не хочу... и после войны я приехала туда, к
Свольно. Встретила многих своих соседок, у них тоже не было деток. И мы
решили отмечать их память. К каждой годовщине мы шьем для них платьица,
рубашечки и второго апреля опускаем туда, в реку... Каждый год я ездила
туда, а теперь вот уже три года ездить не могу. Но я посылаю все, что шью,
по почте моей дорогой соседке Люции Казимировне. У нее было трое деток -
Марысе было уже двенадцать - она была красивая серьезная девочка с большой
косой, Витеку - восемь, и он очень мило дружил с Басенькой, мы с Люцией
Казимировной даже шутили, что поженим их когда-нибудь, а Збышеку - только
пять, он был ужасно смешливый, я с утра до вечера слышала его смех... Вот
сейчас закончу распашонку для Янека, она простая, но теплая. А потом я
придумала - по телевизору видела, как танцевали девочки из школьного
ансамбля, и у них были чудесные платьица, очень нарядные - здесь оборочки,
здесь маленький вырез и такие пышные рукавчики. Я все хорошо разглядела и
теперь сошью такое Басеньке... Пейте чай, уважаемый Матвей, - она указала
на варенье. - Пожалуйста, не обижайте меня.
Матвей вспомнил о чае и залпом выпил свою чашку - горло пересохло.