"Георгий Вирен. Путь единорога" - читать интересную книгу автора

Прекрасное изображение, а звука совсем нет.
- Звук, Ядвига Витольдовна, не самое страшное, авось починим.
- Я буду так благодарна вам, уважаемый Матвей.
Дело и вправду оказалось пустяковое - от старости телевизор совсем
разболтался и требовал просто капитальной чистки. Матвей сбегал домой,
натащил кучу деталей, и уже через час старуха благодарила его:
- Вы замечательный мастер, уважаемый Матвей! Ведь не только появился
прекрасный звук, но и изображение намного лучше стало! Я напою вас чаем!
Он присел к столу и огляделся. Ядвига жила чисто и скромно: этажерка
с десятком книг, старенький, но еще крепкий платяной шкаф, маленькое
уютное кресло у телевизора, короткая кровать, застеленная клетчатым
пледом, рядом - столик с шитьем... Матвей провел взглядом по шитью - и
вокруг вернулся, пригляделся. А потом даже встал, чтобы удостовериться:
да, действительно, на столике были сложены детские платьица, штанишки,
рубашечки, а одна распашонка лежала раскроенная, но еще не сшитая. Матвей
улыбнулся: подрабатывает старушка, что ли?
Она как раз вошла в комнату с чайником в руках.
- Мы будем пить чай и смотреть телевизор, уважаемый Матвей! И нам все
будет слышно!
- Ядвига Витольдовна, - сказал он, - у вас внуки есть?
- О, нет, нет! - покачала она головой. - Я совсем одна, совсем. -
Виновато улыбнулась и осторожно поставила чайник на подставку.
- А это? Хобби? - шутливо спросил Матвей, указывая на детские
вещички.
- О, это в воду, в воду, - и она опять неловко улыбнулась - то ли
жалобно, то ли просительно.
- Куда, простите? - не понял Матвей.
- Это поплывет по реке, далеко-далеко... Садитесь, я налью вам чаю.
Он свежей заварки и чудно пахнет.
"Не дай мне бог сойти с ума", - подумал ошарашенный Матвей.
Ядвига Витольдовна налила ему чаю, придвинула крохотную сахарницу и
блюдечко.
- Берите сахар, уважаемый Матвей, - сказала чинно и сама отхлебнула.
- О, вполне удачно, вполне! А варенье у меня, конечно, свое - вишневое,
крыжовенное, малиновое, смородиновое, - она указала на четыре одинаковые
хрустальные вазочки с вареньем и без паузы продолжила: - Я была первой
красавицей Варшавы...
"Бедняга", - подумал Матвей.
- Разумеется, сейчас в это трудно поверить, но это было так. В
двадцать восьмом году я танцевала с Дзядеком! Ну - с Пилсудским, все его
звали Дзядек, по-польски - дедушка, и, честно признаться, он был прелесть!
В конце зимы на балу в Вилянуве он сам пригласил меня, и вся Варшава
смотрела на нас. Он, конечно, был реакционер, но тогда я этого не
понимала. Я помню ту зиму, ту весну - вокруг только и разговоров про
будущие выборы в сейм, а у меня голова шла кругом от поклонников и
кавалеров. Из высшего общества, разумеется... Мой отец был... Впрочем,
теперь это неважно... - Она чопорно отхлебнула чай, вновь довольно
покивала. - А потом я вышла замуж. Если честно признаться - не вышла, а
убежала. Отец был против того, чтобы я выходила за небогатого и
неродовитого студента. Да мало этого - еще и коммуниста! Скандал. Но я