"Райдо Витич. Страж седьмых врат" - читать интересную книгу автора

Захарий обиделся и ушел, а дядька Прохор...уж не знаю, что шептал он,
разглядывая горящими глазами бересту, только с того дня покоя от него не
стало. Уж такое охальство творил, словно бес в него вселился: что ни день -
бабий вой. Девки из дома выйти бояться. Мужики роптать начали и побили его
как-то шибко. А по утру, дядька Прохор, целехонек оказался, словно и не
ведал кулаков, а те, кто его трогал - померли люто. Один на вилы напоролся,
другого волк загрыз, и никто помочь не смог, словно парализовало. А третий
сам повесился. Смутно стало и боязно, двое из общины изринулись, а
остальные...как Глашку блаженную за околицей снасильничали, так весь люд
собрался и сжег старшину. Тимофея молчуна над всеми поставили. Пару недель
тихо было, а потом мор пошел. Кто телом крепок тот и хворал, истаивал. Сеять
надо, а мужики мрут. Тимофей тут еще сватовство затеял, меня взять захотел,
а я сговоренная была. Проша не стерпел разбираться пошел и сгинул. Неделю
искали - как и не было. И быть бы свадьбе да бог отвел - помер Тимофей.
Пришли, а он мертвый лежит, лицо перекошено. Я, как невеста прибирать его
должна была, рубаху-то скинули с бабушкой, а там свиток тот злосчастный. Я и
смекнула - вот в чем дело. На бабушку дела кинула, свиток в руку, камень за
пазуху и ну, огородами, в поле. Камень на место, а свиток подпалила. Гореть
ни как не хотел, я уж и так и эдак - развернуть боязно. Хворосту нагребла,
хвои насыпала. Со страху чуть не померла: чудилось - ходит кто-то вокруг -
смотрит не хорошо.
Девушка поежилась припоминая:
- Обрезалась я тогда сильно, а как? Не заметила. Только и камень в
крови, и свиток...Занялся он нехотя и ну по небу тучи, грохот такой, а дождя
ни капли. Ветрища - сосны гнутся. Я чуть не сбегла, да дело доделать надо
было. Занялся он все ж, вспыхнул и вдруг треск такой пошел, землю качнуло и
грохот. Камень распался вспышка и...
Девушка смолкла и уставилась остекленевшими глазами в одну точку:
вспомнилось четко то, что увидела до мелочей, до запахов и звуков...
Тихо стало на минуту, уши заложило. А на месте камня полукруг и
сгорбленная фигура, прикрытая огромными серыми крыльями с крапинами белых
перьев по краю. Не хвоей пахло, ни цветом медуницы. Чем-то странным не
сказать - неприятным, наоборот, дурманным.
Она замерла, прижав кулачки к груди, и смотрела расширенными от ужаса
глазами, как фигура расправляет крылья, выпрямляется...
- Тело мужское, ладное, только больно крупное и крылья - одно солнце
скрыть может. Но не то страшно - лицо, глаза. Лицо что из камня, и точно не
живое, а глаза горят, как лампы, зрачок мерцает. На груди рана крестом: края
обожженные, рваные. Мне б бежать со всех ног, а я....как омороченная
подошла, да потрогала рану-то. А пальцы-то обрезаны, и кровь на рану попала,
на глазах все заросло. Он застонал и меня за запястья схватил, прижал и в
лицо глянул - глаза уже не горят - мерцают. И не страшно вовсе, а жалко.
Молодой такой, сильный, а в камне столько сидел...Дура, я. Нашла, кого
жалеть... Он не отпускает и все смотрит и словно обнюхивает, а сам сильный
такой, мышцы твердые, что железо и не холодный вовсе. Тепло от него идет. А
взгляд - словно думает, что со мной утворить...Я ждать не стала - рванулась,
что есть сил и бежать. Он не держал. Я уж до изб добежала, оглянулась....а
он за мной стоит, парит над землей и смотрит. Я креститься да отгонять. Он
кудрями черными качнул и бледнеть стал, таять. Минута и нет его, будто и не
было. Я ночь спать не могла: внутри все дрожало, но думала - все, избавились