"Станислав Виткевич. Сапожники" - читать интересную книгу автора

нечего, и никто меня говорить не заставит. Проститутки милосердия у нас
строго запрещены. Человечество развинтилось - все как с цепи сорвались, и,
если по-хорошему нам справиться не удастся, придется вернуться к пыткам в
официальном порядке.
Саэтан (хватается за голову). Работа, работа, работа! Хоть бы какая, но
только бы она была. О господи! Это же... ох, нет, ничего я не знаю. У меня
аж ломит в висках от этого вынужденного безделья, меня словно сжигает огонь
желания работать. Может, я как-то неуклюже выразился? Но что делать? Что
делать?
1-й подмастерье. Самой красивой бабы мне так не хотелось, как теперь
хочется сесть на свою табуретку и взять в руки инструменты. Мне кажется, я с
ума сойду! Проклятье, как все банально! Что тюрьма может с человеком
сделать. И никакой Оскар Уайльд, ни Верлен меня не переубедят - ох, ох!
2-й подмастерье. Теперь я: дайте работу, а то ведь с ума сойду, и что
тогда будет? Что угодно дайте делать: сандалии для кукол шить, копыта для
игрушечных зверюшек, воображаемые туфельки для никогда не существовавших
золушек. Ах - работать - что это было за счастье! А ведь не ценили, когда ее
было по горло и даже больше. За что эта трижды проклятая судьба ниспослала
нам такие муки, нам, у кого и раньше-то немного чего было. Каська, где ты?
Больше уж никогда!..
Саэтан. Тише, ребята. Мне моя безотказная интуиция подсказывает, что
скорее всего их царствование недолго продлится: что-нибудь да должно
случиться, а когда...
На 1-го подмастерья бросается охранник и оттаскивает его влево,
несмотря на крики и протесты; Саэтан как ни в чем не бывало заканчивает свою
речь.
Не могу поверить, чтобы такая страшная сила, которую представляем собой
мы, была бы парализована и сгнила бы задарма.
2-й подмастерье. Сколько уже вот так же верили и сгнили. Жизнь -
страшная штука.
Саэтан. Милый, ты говоришь банальности.
2-й подмастерье. Банальности, банальности. Самая великая правда тоже
бывает банальной. Из своих сомнений мы уже ничего для самих себя добыть не
сможем. Погрязнуть насмерть в запланированной лени, когда тебя откармливают,
как сорок быков, это отвратительно. Вы-то постарше, а мне выть хочется, и
когда-нибудь настанет время, что я извоюсь до смерти. А жизнь могла бы быть
такая отличная: после целого дня нечеловеческого труда махнуть бы с Каськой
по большой кружечке пива!
Из левой верхней двери на кафедру поднимается Скурви.
Скурви (он одет в красную тогу и такого же цвета судейскую шапочку;
поет).

Махатма Ганди выжрал кружку пива -
Жизнь стала вдруг прекрасна и счастлива.
Вот так мудрец негаданно-нежданно
На старости испробовал нирвану.

Охранник вталкивает 1-го подмастерья. Скурви приступает к завтраку,
который ему принесла на подносе прямо на кафедру очень молодая и
привлекательная охранница в фартучке, надетом поверх мундира. Скурви пьет