"Станислав Виткевич. Сапожники" - читать интересную книгу автора

и словами. На сегодня люди - это лишь вы, что понятно каждому. И все потому,
что находитесь вы по ту сторону, но стоит вам перейти эту черту, вы станете
точно такими же, как и мы.
Саэтан. Никогда-преникогда!
Скурви иронически улыбается.
Мы создадим бескомпромиссное человечество. Советская Россия это только
героическая попытка - хорошо, что есть и это, - она как островок во
враждебном океане. А мы сразу создадим такое человечество, которое
просуществует до самого заката, до угасания жизни на нашей горячо любимой
земле, родной и священной!
Скурви. Вечно вы ляпнете какую-нибудь гадость. Ну никакого чувства меры
и такта у этих голодранцев. (Кричит.) Оттащить его к писсуару!
1-го подмастерья выволакивают в сортир.
Саэтан. А ты знаешь меру, ты задумывался над тем, что такое чувство
меры, ты, свинопас?!
Прокурор крякнул и съежился.
Скурви. Вот я крякнул, съежился, мне и полегчало.
Звонит в небольшой звоночек; по обе стороны балясин появляется стража.
А ну подать сюда эту самую Ирину Тьмутараканскую на конфронтацию!
Почему я так выражаюсь - сам не знаю. Это ведь не шутка, это странная и
произвольная сюрреалистическая необходимость.
Саэтан. Чем занимается это чудовище? Какими-то утонченными
идиотизмами - вот это и есть их так называемая интеллектуальная жизнь после
изнурительной работы в конторах и будуарах.
Скурви. Вы не понимаете всей прелести познания чего-либо у такого
бесплодного импотента, как я, - это пропасть наслаждения, служащая
подтверждением необходимости собственного существования. Такое
самокопание...
Саэтан. Господь с вами, господин Скурви, перестаньте, - "господи,
господи" произношу я все, совершенно машинально. Это все от пустоты
сегодняшних дней. Смогу ли я заполнить эту пустоту? Беседы с этим
воплощением лжи (указывает на прокурора) кажутся мне райским отдыхом по
сравнению с одиночеством и вынужденным ничегонеделанием в тюремной камере.
О, эта относительность всего на свете! Только бы мне не измениться до такой
степени, чтобы потом самого себя не узнать! Кем я буду через три дня, две
недели, через три года... года... года... (Падает на колени и начинает
плакать.)
Охранники вводят княгиню, толкают ее на пол рядом с табуреткой и
выходят. Княгиня - в арестантской одежде, которая ей очень идет и делает ее
еще более привлекательной, похожей на молоденькую гимназистку.
Скурви (холодно). Принимайтесь за работу.
Княгиня молча принимается шить башмаки, однако делает это очень неумело
и очень неохотно.
Ну, ну - без плача и без спазм, не прерывайте, пожалуйста, трудового
процесса. А вот беседа наша была интересной - это факт.
Охранники вталкивают 1-го подмастерья.
Княгиня. Мне просто ужасно не хочется шить эти башмаки, а тем не менее
я испытываю какое-то наслаждение. Во мне что угодно превращается в
наслаждение. Такая уж я странная. (Гордо.) А вы всегда только "это самое"
ради чистой диалектики. Для вас эквиваленты основных понятий это фу... йня,