"Евгений Витковский. Земля святого Витта" - читать интересную книгу автора

переночевать пустят. Потому как обидеть офеню с молясинами издревле
считалось на Руси тягчайшим грехом, куда хуже, чем церковь ограбить.
Веденей в последний раз оглянулся через реку на родной город - стоящий
средь полноводного Рифея на сорока островах Киммерион. Потом размашисто, на
офенский манер перекрестился двойным крестом: сверху вниз, снизу вверх,
слева направо, справа налево. Потом нахлобучил шапку и побрел от склизкого
берега на запад. Болотные сапоги тонули в трясине почти по колено, но путник
не опасался, каждый киммериец с детства знает, что под Змеиной Грязью лежит
слой вечной мерзлоты. Всей-то глубины здесь в весеннюю оттепель менее
аршина. Да и вообще на этот левый. Низкий берег Рифея редко кто забирается,
ведет вдоль него неприятная Свилеватая Тропка, природная граница Киммерии.
Впрочем, хорошо в этих местах клюкву брать, она тут чуть не круглый год,
разновидная, - а наилучшая идет для теремного квасу. Для того, которым в
горячих термах на каменку плеснуть хорошо.
Вспомнив родные киммерийские термы, Веденей вздохнул и потянулся за
термосом. Предмет сей, в глубокой древности изобретенный на Рифее, был
громоздок, но на первую неделю пути необходим. Киммерийский термос являл
собою полый мамонтовый бивень с откачанным из него воздухом. Внутрь
помещался извилистый, специально по форме бивня выдутый сосуд. В сосуд
заливался горячий квас-теремник, густой от пряностей и частичек клюквы; все
это затыкалось притертой пробкой из мамонтовой кости. Считалось, что тепло в
таком термосе держится сорок четыре года, и квас не портится. Но какой же
киммериец не любит горячего квасу, кто же станет терпеть сорок четыре года?
Он свой квас еще до вечера выпьет. Веденей отхлебнул. Квас, прощальный
привет родного края, предстояло растянуть на полную киммерийскую неделю, в
которой - так уж издревле установлено - двенадцать дней. За это время
Веденей надеялся дойти до первой остановки, до хутора Потихому-Заметано.
Конечно, если он вообще туда дойдет. Если вообще выйдет из Киммерии. Если
проводник вовремя явится в лесу, если Змей не заупрямится, а также если за
последние полвека в Потихому-Заметане ничего не приключилось плохого. Именно
полвека прошло с тех пор, как последний киммериец вышел во Внешнюю Россию
этой тайной, трясинной дорогой.
Великий Змей, дряхлый остаток дочеловеческого величия Земли, был не
просто связан с Киммерией, - он являлся ее границей. Это его грязную и
скользкую спину стыдливо именовали киммерийцы Свилеватой Тропкой. Если время
в Киммерии Рифейской текло почти так, как в остальном мире, только медленней
- ровно, без больших событий, как в Древнем Египте - то для Змея, кажется,
оно почти вовсе не текло. Вся страна очертаниями повторяла его, только
Египет лежал вдоль Нила, а Киммерия лежала вдоль Рифея. Впрочем, обе реки
текли на север. И само название страны считалось древнеегипетским; "Кеми" -
так называли свою страну фараоны.
Чего ради приблизительно в девятнадцатом столетии до Рождества Христова
предки нынешних киммерийцев ушли из Египта? Или не из Египта, хотя похоже,
что из него, оттуда потом многие драпали; шли куда-то без тропы и без
дороги, шли, шли, да и пришли на Северный Урал, где расселились по берегам
необыкновенно теплой реки, названной ими Рифеем? Свое летоисчисление они по
сей день вели со дня основания главного города, Киммериона, и год Первый
по-киммерийски означал по-европейски год до Рождества Христова одна тысяча
восемьсот седьмой. Иди проверь теперь, точная дата, неточная...
Город располагался в таком месте, где река, окончательно спустившись с