"Евгений Витковский. Штабс-капитан Янов ("Новый журнал", No 229, 2002, Нью-Йорк)" - читать интересную книгу автора

которую вызывает давно ослепший или давно потерявший руки: его незрячие
глаза, возможно, еще видят солнце золотого века России, его отсеченные
ладони осязают еще, быть может, шершавую рукоять дагестанской шашки, атлас
жаркой талии, холодок почти уже канувшего столетия, которое совсем недавно
еще странно было и называть "прошлым". Но тоска старика едва ли была о
прошлом. Так что, о будущем? Теоретически такое могло бы приключиться,
старику на вид казалось под восемьдесят, едва ли долго протянет. Подобной
тоски о прошлом в будущем Станислав Люцианович и выдумать не взялся бы, ему
становилось интересно. Даже если придется слушать уж и вовсе плохие стихи.
- А потом вот вжился в эпоху... поглубже. И тогда, знаете, писать
перестал. Только читал уже с той поры. Хватит мне того, что с тогдашними
поэтами могу одним воздухом дышать. Общим.
Фраза казалась бессмысленной: кларет, что ли? Но старик без остановки
продолжал:
- Только вот ведь и более поздние писатели были замечательные. А их-то
я себя и лишил, по доброй воле. И без некоторых книг, которые в юности
читал, теперь очень тоскую. Перечесть негде.
- Отчего же, многие книги можно у букинистов найти. У того же Данилова.
- Станислав Люцианович старался держать сухо и сдержанно, чтобы старик не
свернул с загадочного монолога на все еще небезопасные цветы своего
юношеского вдохновения, не приведи Господи, начнет Олина читать, или
"Птичку" Туманского, - над котлетами-то! Они у "Викентьича" были отменные,
шел от них горячий и свежий мясной пар, некоторое время собеседники молчали.
Потом старик продолжил, и как раз в прежнем духе.
- О нет, тех книг уже не найти ни за какие деньги, они все слишком
недостижимы. Впрочем, это все мечты и вовсе неинтересные рассуждения.
Кстати, вы поэта Кончакова знать еще не изволите? - старик сжал губы, словно
боялся рассмеяться.
"Ну вот, - подумал Станислав Люцианович, - дождались".
- Не доводилось. Он печатается?
- Разумеется, хотя... пока что это еще не настоящее. Полагаю, у вас с
ним состоится знакомство, просто не может иначе быть, не в ближайшем
будущем, правда, но отчего-то именно так мне непреодолимо кажется.
Непременно вы с ним познакомитесь, так жизнь устроена, что... вы, по всей
вероятности, может быть и несомненно, есть к этому все основания, должны
будете с ним познакомиться. - Выражение лица штабс-капитана изменилось, он
продекламировал:
Несчастный дурак на берлинском дворе
Поет о туманной заре,
И надо бы бросить башмак в дурака,
Да не стоит дурак башмака...
- Вам, конечно, сейчас еще вряд ли нравится, - оборвал старик сам себя.
- Отчего же, но по четырем строчкам судить трудно. А ведь это стихи на
злобу дня, отклик на военные события и сатира на Вильгельма, думаю...
- О нет, нет. Ни в коем случае не сатира. Впрочем, не важно. Разве мало
и в истории искусства таких случаев, когда произведение обретало новое
значение, едва проходило... так ли много времени? А династии? Сколько их
было реставрировано? Бурбоны, Романовы, Стюарты...
То ли штабс-капитан заговаривался из-за возраста, то ли представлял
собою редкий тип защитника личного мнения царя Михаила Федоровича,