"Евгений Витковский. Чертовар" - читать интересную книгу автора

В будущем году монастырь возвел на правом берегу Волги церковь Святого
Иосафата, невдалеке же от нее поставил крепкую пристань для лодочников, при
коей учинил семь белокаменных кабаков, вино же в них было и чище, и дешевле
упадского. Всякий, выпивший в любом из этих кабаков семь чарок, да
пожертвовавший что-нибудь на церковь Иосафата, пошлины за перевоз уже не
платил, лишь обязывался торговать, не отходя от монастыря далее, чем на
триста шагов. Шаги бывали разные, но все равно до города оставалось их еще
много, и в два следующих года торговцев на Арясином Буяне заметно
поубавилось. Упадовцы жаловались в Арясин и в Москву, но управы на
монастырь, женский к тому же, там найти не смогли. Напротив, царские люди
наезжали на упадовские кабаки, выпивали зелие, ломали лодки, а отсыпаться
ложились под защитой монастырских стен. Упадовцы, ясно, сопротивлялись,
непьющих купцов из Персиды подвозили прямо на Арясин Буян, да только много
ли запросишь с непьющего? Пошли драки, и не сказать, что без смертоубийства.
Все жаловались на всех, а между тем гуляла что в тех кабаках, что в
этих одна и та же голь, и никакие указы трех первых царей Романовых покою на
ярмарке не споспешествовали. Ездили по жалобам - принимать меры - из Москвы
то дьяки, то дворяне, получали натурой с каждой стороны, отбывали домой, а
пьянка с дракой продолжалась. Наконец, уже в начале XVIII века, заявился на
волжский берег собственной персоной государь Петр Алексеевич, прикидывающий,
как сподручней проложить дорогу из Москвы на Синт-Питербюрх, увидел пьяное
разорение по одну сторону реки, нестерпимые соблазны при женском монастыре
по другую сторону реки, поскреб сперва в затылке, потом в казне, притом
чужой, да не в одной, и принял великое по тем временам решение. Петр выдал
деньги на строительство моста через Волгу - благо она в тех местах не
больно-то широка.
Строили мост лениво, больше ста лет строили его арясинские начальники,
лишенные допетровского чина воевод и тем огорченные со всеми русскими
последствиями, которые бывают с человеком от огорчения. Когда прошла при
государе Николае Павловиче железная дорога из Москвы в Петербург совсем
стороной - так и вовсе постройку моста забросили, сославшись на то, что
средства кончились. Однако полупостроенный мост повел себя необычно, чисто
по-арясински: половина людей мост видела, и ветку одноколейки, проведенную
на Арясин, эта половина тоже видела и веткой пользовалась; другая же
половина, к счастью, меньшая, не видела ни моста, ни построек на левом
берегу Волги, включая две полуразрушенные башни Грозные Очи и
Яковль-монастырь. Электричка "Москва-Арясин", выходившая из Москвы с
Николаевского вокзала ровно в шесть тридцать, запросто могла вместо
условленного пункта назначения попасть в лежащее восточней на правом берегу
Волги Конаково, бывшее Кузнецово, славное своими фарфорами и фаянсами.
Арясинщина оборонялась от непрошеных гостей, словно ей только теперь их
терпеть надоело: тысячу лет покатались сюда за так - и хватит.
Напротив, если изредка в поезде на Конаково сидел человек, угодный
Арясину, то он незаметно для себя он переваливал через Полупостроенный мост
и прибывал на скромный вокзал в Арясине, от которого к пристани на Буяне
вела главная в городе Калашникова улица. На углу Жидославлевой возвышалась
единственная в городе, но зато чистая гостиница "Накой", - в точности
наискосок от нее размещалась мэрия, - прежде, конечно, горсовет. Рядом стоял
гостиный двор, тоже отреставрированный, а дальше располагалась набережная.
В очень хорошую погоду можно было взять на Буяне лодку и покататься по