"Сергей Юльевич Витте. Царствование Николая Второго (Том 1) " - читать интересную книгу автора

уже не отнимешь").
Однако, в настоящих воспоминаниях гр. Витте пришлось констатировать,
что уверенность его снова была решительно обманута и указ 12 декабря сведен
был просто на нет. Но тем не менее, когда засим начались так называемые
булыгинские совещания о призыве выборных, гр. Витте, по его словам, в этих
заседаниях молчал н даже около года спустя в отношении манифеста 17 октября,
который должен был торжественно возвестить о переходе к конституционному
строю, гр. Витте занял ту же двойственную позицию и в своих воспоминаниях он
и личными заявлениями, и чужими свидетельствами силится доказать, что он во
всяком случае не был за издание манифеста. Еще более характерно, что попытка
приглашения общественных деятелей к участию в кабинете сокрушилась на
вопросе о назначении министром вне. д. П. Н. Дурново, одного из наиболее
ярких представителей старого режима, относительно которого Александр III
положил за несколько времени до того знаменитую резолюцию - "убрать этого
мерзавца в 24 часа". - А гр. Витте признавал участие именно Дурново более
важным, нежели сотрудничество общественных деятелей, и через несколько
месяцев, непосредственно перед созывом Думы, он свое вынужденное прошение об
отставке мотивировал тем, что не может принять на себя перед Думой
ответственности за действия Дурново. Словно какой то неизбежный рок
пригвоздил его к этой меченой фигуре, за которую потом историческая Немезида
так жестоко ему отомстила.
Но еще и в этот момент, при обсуждении проекта основных законов,
главной задачей гр. Витте по его словам было ограждение прерогатив монарха и
ограничение прав народного представительства.
Если же при этом иметь еще в виду, что в своих воспоминаниях гр. Витте
сам вполне отчетливо указывает, что революция была давно подготовлена
"полицейско-дворянским режимом" и что тем не менее в решительную минуту он
своими руками этот режим оградил, то нельзя не склониться перед вечной
исторической загадкой или, иначе сказать, перед гримасами истории. Правящие
сферы не на шутку боялись вручить премьерство "франк масону", от которого
недавно с чувством облегчения удалось избавиться, и, конечно, были убеждены,
что решившись на столь смелый шаг, он делают величайшую уступку общественным
силам, а эти силы, отказавшись поддержать гр. Витте, вместе с тем были
недостаточно внушительны, чтобы заставить его открыто стать на
конституционный путь и разорвать с прошлым.
Гр. Витте, впрочем, и сам в своих воспоминаниях признает, что в его
груди две души живут и что между ними двоится его политическое верование.
"По моим семейным традициям, так и по складу моей души и сердца, конечно,
мне любо неограниченное самодержавие, но ум мой после всего пережитого,
после всего, что я видел, и вижу наверху, меня привел к заключению, что
другого выхода, как разумного ограничения, как устройства около широкой
дороги стен, ограничивающих движения самодержавия, нет". Но если вся беда
неограниченного самодержавия только в том, что на престоле может оказаться
неудачная личность, если бы, напр., воскресить Александра III, уверял гр.
Витте, Россия была бы спасена, то отсюда сама собой подсказывается мысль,
что если и при неудачной личности есть надлежащий советник, то
неограниченное самодержавие не замедлит проявить все свои благодетельные
стороны. Естественно поэтому, что когда гр. Витте становился у власти, или
для того, чтобы ему стать у власти, его традиции и укоренившееся настроение
просыпались во всей своей силе. Едва ли, однако, было бы справедливо ставить