"Ю.Визбор. Завтрак с видом на Эльбрус." - читать интересную книгу автора

телепатического понимания друг друга. Соединение наших тел становилась лишь
продолжением и подтверждением другого, неописуемо прекрасного соединения -
соединения душ. Я пытался разлюбить то, что любил долгие годы. Вся
арифметика жизни была в эти дни против меня. За меня была лишь высшая
математика любви, в которую мы оба клятвенно верили. Мало того - у нас
появился свой язык, и эта шифровальная связь была вернейшим знаком истинным
чувств. Никакой, альтернативы моей жизни не существовало. Однако в один
вечер она твердо и зло оборвала эту жизнь. Любви не свойственна причинность,
и я никогда не задал бы вопроса - за что? Но иногда мне любопытно узнать - в
какую цену?


Дежурная по этажу мне передала записку. На листе бумаги, вырванном из
записной книжки, было написано: "Пень! Мог бы сунуть свою харю в кафе. Я
здесь уже пять дней. Серый". Я обрадовался. Это была настоящая удача.
Серый, он же Сергей Леонидович Маландин, он же доктор химическим наук, он
же альпинист первого разряда, известный в альплагерям по кличке Бревно, был
моим другом.
- Кто передал записку? - спросил я.
- Такой черный, - ответила дежурная по этажу, не прерывая вязания носка.
- Такой большой, туда-сюда.
Да, это был он, туда-сюда! Я положил записку в карман пуховой куртки и,
наверно, впервые за много месяцев улыбнулся от того, что захотелось
улыбнуться. Бревно был во многих отношениях замечательным человеком. Он
преподавал свою химию, туда-ее сюда, то в МГУ, то в парижской Сорбонне, то в
Пражском университете, то в Африке. При этом он успевал ходить в горы,
работать землекопом в каких-то неведомых археологических экспедициях,
строить коровники где-то в Бурятии, много раз жениться ("Паша, я пришел к
одному только выводу: каждая последующая хуже предыдущей!"), изучать
иностранные языки и с какой-то материнской силой любить трех существ: дочь,
отца и собаку. Кроме этого, он еще и химией своей занимался, скромными
проблемами озона, которые с появлением сверхзвуковой авиации
нежданно-негаданно превратились в важную тему. Кроме того, он был вернейшим
товарищем, и со времен окончания нашей знаменитой школы (знаменитой на
Сретенке тем, что ее кончал футболист Игорь Нетто) у меня не было такого
верного друга. Были прекрасные и горячо любимые друзья. Но такого верного -
не было.
Канатные дороги уже остановились (отключали их здесь рано, часа в три
дня), но я решил подняться в кафе пешком, как в старые и, несомненно, добрые
времена. Перепад высоты четыреста семьдесят метров - час с любованием
предзакатным Эльбрусом. Я доложил о своем намерении старшему инструктору
("Борь, я схожу в кафе к старому другу, там переночую, а ты подними моих
утром наверх, я их встречу"). С унылым юмором старший инструктор просил
предать привет Ей, то есть старому другу. Я обещал.
На большом бетонном крыльце перед гостиницей маневрировало несколько пар,
в том числе и два моих участника - Барабаш и Костецкая. Быстро он взялся за
дало!
- Вот это я понимаю! - воскликнул Барабаш, увидев меня с лыжами на плече.
- Тренировка, тренировка и еще раз тренировка! Наши предки, Елена
Владимировна, совершенно не предполагали, что когда-нибудь будет изобретен