"Ю.Визбор. Завтрак с видом на Эльбрус." - читать интересную книгу автора

смотреться и в осколки.
- Зеркало... осколки... Какая-то мелодрама, - сказал я.
- А кстати, - улыбнулась Елена Владимировна, - жизнь и состоит из
мелодрам, скетчей, водевилей. Иногда - вообще капустник. Мелкие чувства -
мелкие жанры.
- Не знаю насчет жанров, просто Ремарк где-то сказал: "Никуда и никогда
не возвращайся".
- Все афоризмы врут, - ответила Елена Владимировна.
- Это можно рассматривать тоже как афоризм.
- Значит, и он лжет, - твердо сказала она. Нет, у ним там на телевидении
дамы хоть куда.
- Вы мне нравитесь, - совершенно неожиданно для себя сказал я.
- Это тоже афоризм, - холодно ответила она и снова погрузилась в
большие, с тонкой оправой светозащитные очки. - И между прочим, не очень
новый.
- Не сомневаюсь, - успел сказать я. К нам с недовольной миной подъезжал
Слава Пугачев.
- Павел Александрович, - фальшиво громко сказала Елена Владимировна, - а
вы каждый день точите канты лыж?
Меня это тронуло. Она считала необходимым скрыть наш разговор от третьего
лица. То, что было сказано между нами, становилось нашей тайной. Тайна -
колчан, в котором любовь держит свои стрелы.
Третье лицо, мокрое и злое, подъехало к нам все в снегу. Ну, любопытно,
кого же он сейчас обвинит? Нас? Точно! Он так и сделал, но это было уже не
очень интересно. Мы подъехали к гостинице, где все мое отделение во главе с
нервным Барабашем встретило нас и устроило овацию, будто мы спустились на
лыжах ну по крайней мере с Эвереста.
В холле гостиницы продавали свежие, то есть трехдневной давности, газеты.
Была среди них и моя, то есть бывшая моя. Я пробежал полосы, я знал всех,
кто подписался под статьями и заметками, и тех, кто не подписался. Посмотрел
на шестой полосе - нет ли там некролога по мне. Нет, все нормально. Когда
спрыгиваешь с поезда, локомотив не чувствует этого. И уже в номере, стоя под
душем, я подумал, что и вправду метафоричность обманывает нас, а все
сравнения неточны, даже лживы. Никакого поезда нет и не было. Я просто
убежал от своим проблем. Драпанул. И теперь, как Вячеслав Иванович
Пугачев, пытаюсь обвинить всех, кроме себя.


...Иногда меня подмывало прямо-таки женское любопытство: на кого же она
меня променяла? Что за принц и что за карета повстречались ей на асфальтовых
дорогах, чьи трещины наспех залиты по весне и полно пятен от картерного
масла? Что он ей сказал? Что предложил? Я хотел бы знать, в какую сумму она
оценила мою жизнь. Полюбив Ларису, я потерял все: ребенка, которого любил,
жизнь, которая складывалась и наконец-то уложилась за десять лет, друзей,
которые единодушно встали на сторону моей бывшей жены, чем меня, надо
сказать, тайно радовали. Иногда по ночам, сидя с Ларисой в ее зашторенной
квартире с отключенным на ночь телефоном, мы чувствовали себя почти как в
осажденной крепости. Я перестал писать. Я перестал ездить в горы. Я избегал
долгих командировок. Каждая минута, проведенная без Ларисы, казалась мне
потерянной. Мы без конца говорили и говорили, иногда доходя почти до