"Ю.Визбор. Завтрак с видом на Эльбрус." - читать интересную книгу автора

покойнике. "Он был ужасный эгоист. Он был эгоистом даже в своей любви". Она
прижимается ко мне. Мы целуемся. Я ощущаю слабый запах табака и вина. Потом
мы, не сговариваясь, быстро и молча идем к гостинице. Потом несколько
вечеров я рассказываю ей о своих приключениях. О, она осуждает Ларису! Потом
она садится в автобус, н я понимаю, что тоска в ее глазах не оттого, что она
прощается со мной, а оттого, что она возвращается к своим проблемам, никак
их не решив. "Ты хоть позвонишь мне в Москве?" - спрашивает она. "Да,
конечно", - отвечаю я. Автобус уезжает. Нет, это не для меня.
- Елена Владимировна, - сказал я, - вы все-таки подумайте над моим
предложением. Пару дней можете позаниматься у меня, а потом я могу перевести
вас к "катальщикам".
- Хорошо, я подумаю.
Несмотря на мои советы и предупреждения, все мои участники изрядно
обгорели. Я не решился в первый день спускать все отделение по трассе,
усадил их на подъемник. Правда рвались в бой "реактивщики", но я не
разрешил. Взял я с собой только Славу Пугачева и Елену Владимировну. Повел
их по туристской трассе с частыми остановками и разговорами. Мы прошли
"Солнечную мульду", часть "плеча" и по длинному косому спуску вышли к
туристской трассе, где "катальщики" проносились мимо спускающихся кучками
отделений, кричащих инструкторов, барахтающихся в снегу и поправляющих
крепления новичков. Я скользил то выше, то ниже своих ребят, на ходу
поправляя их, выкрикивая разные технические разности вроде: "Здесь плоские
лыжи! Плоские, не бойся!", или "Сбросили пятки, сбросили резче!", или
"Корпус развернут в долину!". Слава несколько раз падал, каждый раз пытаясь
свалить вину за эти падения то на лыжи, то на "бугор какой-то подвернулся
идиотский". Елена Владимировна каталась за мной без всякой лихости, но
аккуратно. Наконец с падениями, остановками и всякими шутками мы спустились
к лесу. Для первого раза я не хотел вести своих ребят по прямому пути к
гостинице, по узкому и крутоватому для новичков кулуару, так называемой
трубе, высоко над которой тянется нитка подъемника, а повел их по более
простому пути через донгузское ущелье. Там проложена довольно широкая лыжная
дорога. Однако теневые участки этой дороги - лед, солнечные участки -
снежная каша. Где-то на этих шахматах Слава Пугачев и упал. Мы стояли и
ждали его.
Рядом с нами шумела неглубокая речка. Камни на ее берегах и посреди воды
были покрыты огромными сверкающими шапками снега. От некоторых камней вдоль
поверхности воды стелились совершенно прозрачные тонкие пластины льда, под
которыми переливались струи стальной воды. На вершине каждой сосны сидело
небольшое мохнатое от снега солнце. Над нами прямо в небо поднимались
блистательные лестницы когутайских ледников. Рай.
- Бог ты мой! - сказала Елена Владимировна. - Как все же прекрасно
возвращение! Я и не знала, что так скучаю по всему этому!
- Возвращение всегда опасно, - сказал я.
- Чем?
- Ностальгией по прошлому визиту.
Она сняла очки и с интересом направила на меня, именно направила, другого
слова нет, глаза, полные ясной бирюзы, которая еще не полиняла от слез и не
вытерлась о наждак бессонницы. Наверняка она знала убойную силу этого
прямого удара.
- В конце концов, - медленно сказала она, - когда зеркало разбито, можно