"Георгий Николаевич Владимов. Не обращайте вниманья, маэстро" - читать интересную книгу автора

- Аты их к стеночке прислони, Олежек. Оно же удобнее.
- А и правда, Сергунь, - отозвался Олежек. - Ну-кось, граждане бандиты,
валютчики мои золотые, все сюда, к стеночке лицом, упремся руками, ниже,
ниже, вот хорошо.
Сергунь, опустив пистолет, тоже вошел в комнату. Набравшись духу, и я
туда заглянул. "Родственники" наши - не исключая и дамы - упирались руками в
стенку и изображали правильный прямой угол, с перегибом в тазобедренной
части. Признаюсь, и в этом положении моя дама сохраняла некоторую
элегантность.
Олежек, завернув мордастому на спину пиджак, ощупывал брючные карманы и
под мышками. Мордастый нервно вскрикивал и рефлекторно двигал ногою.
- Лягаешься, - упрекнул Олежек, тыча ему пистолетом под коленку. -
Значится, как этот пьяный говорит? Я, говорит, тебе трижды повторю, чтоб ты
дотюпал?
- А милиционер ему что? - спросил Сергунь, направляясь к окну. - У? У?
У?
- Ты, Сергунь, путаешь, это в другом анекдоте.
- Какой пьяный? Какой милиционер? - вскричал мордастый. - Вы из какого
отдела? Если угодно, я могу представиться - капитан Яковлев. А вы кто?
- Капитан, капитан, улыбнитесь, - пропел ему Олежек и принялся
исследовать его пиджак.
Сергунь между тем исследовал аппаратуру - нечто напоминающее
кинопроектор, обьективом направленный в окно. От аппарата к розетке тянулся
черный кабель. Сергунь покрутил ручки, приложил к уху толстый наушник, с
раструбом из губчатой резины.
- Не смей трогать настройку! - визгливо закричала дама. - И слушать вы
не имеете права! Я кому сказала? Слышишь, ты?..
И она прибавила нечто такое в адрес мужских Сергуниных достоинств, чего
я в жизни не слыхивал от первейших матерщинников. Даже Сергунь застыл в
оцепенении.
- Олежек, она вроде выразилась?
- Да вроде чуть не выругалась, Сергунь.
- Что ж она делает? - возмутился Сергунь. - Да она же все святое
порочит, лярва. Не-ет, я ее сейчас оттяну... от этого занятия.
Слегка заалев, он шагнул к ней, к ее приполненным формам, выставленным
весьма удобно, и рукою, свободной от пистолета, сделал что-то едва уловимое,
рассчитанно-молниеносное, - а проще сказать, оттянул по заду, - и у меня в
ушах зазвенело от ее истошного поросячьего визга.
- Полегче, Сергунь, - сказал Олежек. - Еще, глядишь, след на всю жизнь
останется, мужики любить не будут со всей отдачей.
- На всю жизнь - это нет, - возразил Сергунь, оттягивая еще разок по
другой половинке, для симметрии. - А недельку у ней это дело потрясется.
И, не внимая новым визгам бывшей моей дамы, - от которой я излечился
совершенно, - и возмущенным, но, к сожалению, неразборчивым восклицаниям
Коли и мордастого, Сергунь подошел к окну и отвел занавеску. Поверх его
плеча я увидел окно в пятом этаже и нашего визави, склонившегося над книгой
или над своими писаниями. На несколько секунд он поднял голову и посмотрел в
нашу сторону, - может быть, что-то услышал необычное или почувствовал чей-то
взгляд, - но вряд ли он смотрел на что-то определенное и что-нибудь видел,
кроме зеленеющих вершинок, скорее - блуждал в своей туманной перспективе.