"Георгий Николаевич Владимов. Не обращайте вниманья, маэстро" - читать интересную книгу автора

Потом голова опустилась, и Сергунь бросил занавеску.
- Во дела! - сказал Олежек, разглядывая книжечку, снятую с шеи
мордастого. - А он и правда капитан. Только ни фига не Яковлев, а Капаев.
- Совершенно верно! - Мордастый сделал попытку выпрямиться. Олежек
нажимом пистолета между лопаток возвратил его в прежнее положение.
- А чего ж врал?
- Вы просто не в курсе операции! - вскричал мордастый, тут же, однако,
снижая тон. - Я на это задание - Яковлев. Вы понимаете, что такое
государственная тайна?
- Чего "государственная тайна"? - не понял Олежек. - Что ты Капаев или
что ты Яковлев?.. Сергунь, у тебя голова не пухнет? Проверь-ка у этого,
мосластого, он кто будет? Иванов, он же Сидоров, или наоборот?
Долговязый молча терпел, покуда Сергунь снимал с него книжечку и
разглядывал ее, почесывая себе лоб пистолетом.
- Ни то ни другое, Олежек. Старший лейтенант Серегин, Константин
Дмитриевич. А говорили: ты - Коля. Ну-к, повернись анфасом, Кистинтин
Митрич. Похоже...
Дама, не дожидаясь приказа, сама повернула к нему раскрытую книжечку и
повернула лицо, от злости оскаленное и густо-красное. Из уважения к ее полу
ей позволили оторвать одну руку от стены.
- Ты, значит, не лярва, - сказал Сергунь, - а техник-лейтенант Сизова?
А еще кто?
- Никто. Сизова Галина Ивановна.
- Одна честная нашлась, - заметил Сергунь, не без чувства юмора. - Я,
говорит, никто. Ну, за чистосердечное признание мы тебе пятнадцать суток не
станем оформлять. Как ты, Олежек? Простишь ей оскорбление при исполнении?
- Она тебя, Сергунь, оскорбила, не меня. Мне - за тебя обидно. Но я же
твою доброту знаю, ты же у нас голубь мира.
- Да уж прощаю. А чего с ними дальше делать, как думаешь? Хрен с ними,
пущай выпрямляются?
- А они еще не выпрямились? - удивился Олежек. - Ну, может, им нравится
так. Тогда - мы пошли.
- Нет уж, подождите! - Мордастый, встав вертикально, теперь, кажется,
по-настоящему рассердился. - Извольте все же представиться. Кто вы такие?
- Да здешние мы, - отвечал Олежек простецким невинным тоном. - Нас тут
в районе все собаки знают. И облаять - побаиваются.
- Откуда вы, я уже догадался. А как прикажете в рапорте вас упомянуть?
- Пожалста. Я - Кумов Олег Алексеич. А он - Золотарев Сергей Петрович.
- Книжечки можно не предъявлять? - спросил Сергунь. - Или надо?
Мордастый поглядел, как они засовывают пистолеты за отвороты плащей, и
буркнул:
- Не нужны мне ваши книжечки.
- А в рапорте своем, - сказал Олежек, - не забудьте поблагодарить ваш
семнадцатый отдел. Который нас никогда не предупреждает.
- А мы это не любим, - добавил Сергунь.
Выходя из комнаты, они весело перемигнулись. Мне больше не хотелось
смотреть в мою комнату, и я повернулся и увидел папу, который, оказывается,
стоял у меня за спиной - весь какой-то увядший, сгорбленный, опустив глаза.
- Ошибочка вышла, папаша, - сказал Олежек, разведя руками. - Люди эти -
не наши, но, как бы сказать, свои.