"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автора - Что ж ты раньше не сказал, чудак? Мы бы уж тряхнули мошной, так и
быть, насобирали бы тебе по рублику. Или даже по трешке. А то - давай кепку, пройдусь. Хочешь? Пронякин промолчал, едва сдерживаясь, чтоб не заорать на Федьку. Это вышло бы и вовсе по-дурацки. - Значит, так? - спросил Федька, вставая. - Хорошего не делаешь, гляди, Витя, учти. - Гляжу, - сказал Пронякин. - Сам гляди. Он доел, тяжело двигая желваками, выпил прозрачный компот, заедая черным хлебом, и встал. Проходя мимо них, он натягивал кепку так, чтоб локтем прикрыть лицо. Они были заняты едой и пивом. До конца перерыва оставалось слишком много времени, которое некуда было деть. Он поставил свой "МАЗ" у въезда в траншею и курил, ожидая сирену. Но ему не курилось, ему хотелось бросить все и уйти пешком в поселок. Он еще успеет на последний автобус, если только автобусы ходят по такой грязи, а не то пройдет пятнадцать километров пешком до шоссе, а там проголосует, а из Белгорода пошлет телеграмму жене, чтоб выслала денег на дорогу. Но тут же он вспомнил, что жена и сама, наверное, уже в дороге. "Хоть бы скорее ты приехала", - сказал он ей. Послышалось несколько тугих, упругих ударов. Это была последняя серия взрывов. Потом сирена дала отбой. За час дорогу совсем завалило комьями раскисшей глины, и ему пришлось сбросить скорость на первом же спуске. К тому же вдруг отказал дворник, а стекло залепляло мельчайшей капелью. То и дело приходилось протирать его рукавом. Из-за этого он не сразу обнаружил экскаватор Антона. Забой, в полусотне шагов от него, и Антон тащил на плече провода. - Ты что? - спросил Пронякин. - Никак, сматываться решил? - Втайне он даже надеялся на это. - Вылазь, - сказал Антон. - Погляди-ка, чего они там наковыряли. Пронякин подошел к забою. Антон бросил провода и тоже подошел. Он оставил свою куртку в кабине и был в тельняшке с закатанными выше локтей рукавами и в тапочках на босу ногу, а на затылке чудом держалась крохотная кепочка - точно не было мороси и холода, пронизывающего до костей. Там, куда они смотрели, среди рваных ломтей серо-голубой глины лежало несколько осколков какого-то камня, присыпанных красной пылью. Пронякин сошел вниз и, подняв один осколок, вытер его о штаны. Осколок лежал на его ладони. Он был тяжелый и острый, как обломок гранита, и точно склеенный из разных, плохо пригнанных друг к другу пластинок. И цвет у него был странный: издали грязно-бурый, как запекшаяся кровь, а вблизи - с сильными проблесками сиреневого, переходящего в темно-свинцовый. Точно железо в горне, нагретое до малинового каления и слабо мерцающее, остывая под слоем окалины и пепла. - Это чего? - спросил Пронякин. - Надо полагать, синька, - сказал Антон. - Синька? - Ну да. Самая что ни на есть богатая курская руда. - Неужто курская руда? - Ну, скажем, белгородская - сказал Антон. - Да ты чего - первый раз видишь? У меня ж таких полна тумбочка... |
|
|