"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автора

- Только что. Да вот в обед взрывали, полчаса не прошло.
-- Прошло, - сказал Хомяков. - Полчаса прошло. А взрывники не звонили
мне.
Пронякин пожал плечами.
- Не знаю. Наверное, сомневаются они.
- А ты не сомневаешься? - Хомяков взял его за локоть неожиданно
сильными, цепкими пальцами и легонько притянул к себе. Он был очень спокоен,
он снисходительно улыбался, едва заметно, одними глазами, сквозь очки, а
все-таки пальцы у него подрагивали, и Пронякин это чувствовал локтем. - Ну
что ж, это даже хорошо. Не знаешь, какая отметка?
- Точно не скажу. То ли сто девятнадцатая, то ли двести. В общем, вот
так. Это аж в том конце. Как раз где нижний экскаватор стоит.
- Слушай-ка, милый, а ты знаешь, что такое двести девятнадцатая
отметка? Это не на том конце и не на этом. Это двести девятнадцатый метр -
от уровня мирового океана. Понимаешь? А нам обещали умные люди, что
промышленный уровень начнется не раньше двести шестнадцатого. Отсюда мораль:
три метра вскрыши. Копать нам, не перекопать.
- Что-то не верю я вашим корифеям, - упрямо сказал Пронякин. - И умным
людям не верю. Я вот чувствую - копни только поглубже...
- Понятно, - улыбнулся Хомяков. - Успокойся, Пронякин. Выпей воды. Это
какой, Риточка?
- Не знаю. - Она улыбнулась тоже. - Третий, наверное?
- Нет, - сказал Хомяков. - Это седьмой. Третий был Коля Жемайкин. Он
приволок мне на плече вот эту чертову дуру. Из-за нее у меня теперь не
открывается ящик. - Он постучал пяткой по тумбе стола.
- Ну-ка, Пронякин, у тебя силы много... Нет, нижний не пытайся. Тащи
любой повыше.
Пронякин с трудом вытащил ящик. Он весь до краев был полон такими же
осколками. Пронякин взял один из них и сравнил его со своим. Должно быть,
вид у него был ошарашенный, потому что Рита посмотрела на него участливо и
как будто с сожалением.
- А ты знаешь, Пронякин, - спросил Хомяков, - что такое джин в бутылке?
- Ну, допустим...
Он не знал, что такое джин в бутылке. Он никогда не пил джина. Он пил
обычно водку и пиво.
- Когда ко мне прибежал впервые Боря Горобец и принес вот такой
осколочек, я его чуть не расцеловал. И Борю, и осколочек. И побежал в
карьер. На полусогнутых. Задрав штаны от радости. Но прошло еще три тысячи
лет, и если ко мне еще кто-нибудь придет и притащит вот такую глыбу... вот
такую, Пронякин... и скажет: "Бегите, там пошла руда", - я уже не побегу. Я,
наверное, запущу в него графином.
Пронякин стоял, тяжело наклонив голову, сминая и разминая в руках
кепку. Он чувствовал себя так, точно его уличили во лжи. Он хотел предложить
Хомякову поехать с ним сейчас в карьер и боялся, что тот поднимет его на
смех.
- Так что я не побегу, - повторил Хомяков. - Если бы ты мне еще машину
привез, ну, тут уж не захочешь, а побежишь... Ох, черт, а сердчишко-то
все-таки екает. Напугал ты меня. Ну, ладно, Пронякин, я тебя приветствую.
Извини, ради Бога, зашились мы тут совсем с этой бюрократией.
- А все ж таки... - сказал Пронякин.