"Ю.П.Власов. Соленые радости " - читать интересную книгу автора

Я почувствовал растерянность своей улыбки. Этот мировой рекорд был
рекордом самого Торнтона! Он превышал мое лучшее достижение на двенадцать с
половиной килограммов! В любом случае нужно несколько лет, чтобы пройти это
расстояние. Этот рекорд был моей мечтой. Только мечтой.
Я не прикасался к грифу, а чувствовал тот вес. И как он прессует. И как
я задыхаюсь в "седе". И как он может разбить суставы, если опоздать с
подворотом локтей. Я уже повреждал запястья. Это движение следует выполнять
мгновенно и без сомнений. Надо успеть с движением за ничтожное время. Надо
успеть обойти гриф в подрыве и принять его на грудь. Если замешкаешь, штанга
погонит локти вниз и они упрутся в бедра. И я сжался в предчувствии боли.
"Иди на мировой!" - твердили уже все.
Я оглянулся. Поречьев должен был выручить. Поречьев невозмутимо смотрел
на меня.
Я выдавил: "Ставьте рекорд".
Публика отшатнулась. По залу зашелестели мои слова. Все торопливо
кинулись на свои места.
Я не стал уходить за кулисы. Я стоял и смотрел, как собирают штангу. Я
все время чувствовал огромность будущего "железа". Я улыбался, но улыбка
была жалкой. Кто-то поправлял лямки моего трико. Кто-то насыпал канифоль и
заставил меня растереть ее штангетками. Это было необходимо для "ножниц" в
посыле. Ноги стопорятся липкостью канифоли. Кто-то заставлял меня вдыхать
нашатырный спирт.
Поречьев выдрал из-под трико полурукавку и натирал растиркой спину. И
уже совсем ни к чему кто-то заставил меня пожевать лимон.
И все твердили: "Давай мировой!"
Я смотрел на штангу и не смел думать о победе.
По стеклам сыпался снежок. Белой пылью срывался с оконных переплетов.
Я терял себя и не знал, что делать.
Судья назвал мое имя. Зал встрепенулся и замер. И я остался совсем
один.
Штанга была чужой. И я не знал, как приладиться к ней. Я был обречен. Я
чувствовал себя обреченным. Но я должен был пройти через обреченность.
Теперь уже поздно - я должен был войта под "железо".
Это был просторный спортивный зал, в центре которого стоял помост. В
крашеном коричневом полу отражалось ненастное небо. Места за судейскими
пультами занимали новые судьи.
Пот пощипывал кожу. Я промокнул лицо полотенцем. Подошел к помосту.
Высушил руки и грудь магнезией. Это был не порошок, а цельный кусок
магнезии. Я натер им грудь. Потом стряхнул с груди крошку и втер в ладони.
Я не знал, как быть, и отодвигал время встречи с "железом".
Я очень медленно вышел на помост. Захрустела канифоль. Я раздавил ее и
еще раз натер ботинки. Я казался себе нелепым и ненужным.
Я опустил руки на гриф, не зная, как приладиться к этому "железу". Гриф
был тяжел и глух надетыми дисками. Я наметил взглядом линию ступней,
опробовал равновесие.
Не было привычных чувств. Я не знал, как вести себя. Я принял старт.
Когда боишься веса, всегда сгибаешь руки. Мои руки были согнуты.
Я прясел, как для толчковой тяги. Я поймал себя на том, что готовлюсь к
толчковой тяге, а не собираюсь брать вес. И я, как в предельной тяге,
замедленно потянул вес ногами. Уже почти со старта руки подхватили вес на