"Леонид Влодавец. Выход на бис (Black Box N)" - читать интересную книгу автора

заступалась за клиентку, а директор клиники за своего ординатора или кем
он там ему доводился. Марсела вопила, что уровень развития медицины на
Гран-Кальмаро в подметки не годится североамериканскому, и обеспечить мне
правильное лечение и уход в условиях какого-то задрипанного островишки
здешние лекари не смогут. Что же касается Энрикеса, то тот утверждал,
будто новым врачам, даже суперспециалистам, ни хрена не разобраться в том,
что со мной происходит, и без консультаций с ним, лечащим врачом, который
два года жизни угробил на возню с коматозником и изучил меня до последнего
винтика в черепной коробке, штатовские мудрецы меня просто угробят.
Конечно, мужичок напрашивался на долгосрочную, причем оплаченную Марселой
командировку в США, и профессор Кеведо его вполне поддерживал. Сеньора
Вальдес не очень к месту, но очень вовремя вспомнила о том, как при одном
из прошлогодних посещений клиники, в геронтологическом отделении - тут,
видать, и такое было - на нее свалился крупнокалиберный таракан,
рассказала о том, как лишь благодаря ее энергичным действиям удалось
ликвидировать грандиозную помойку на заднем дворе клиники, где, как она
утверждала, даже отпиленные руки-ноги валялись, само собой, не забыла и
истории с вывозом бесхозных тел на Акулью отмель - словом, вылила на
Айболита-Кеведо и его подчиненного пару тонн первосортного дерьма.
Повторяю, все эти вопли и ругань я слушал краем уха.
Мне все-таки удалось ухватить за хвост верное направление размышлений.
Этим хвостиком оказалось слово "опознаватель", всплывшее из замшелых
глубин памяти. Сначала я вспомнил один из "дурацких снов", который увидел,
уже превратившись в Баринова. "Видеозапись" этого сна, как выяснилось,
чуть-чуть поблекла, но вполне сохранилась. Именно из этого "сна", который
хранился в моем мозговом архиве под названием "Хеппи-энд для Брауна", я
узнал о некоторых обстоятельствах исчезновения самолета с Киской & С°, о
гипотезе профессора Милтона Роджерса насчет образования "особой цепи" из
Сан, Мун и Стар, которая прокрутила какую-то "дыру" в пространстве и
времени, наконец, о самых обычных обстоятельствах жизни мистера Брауна в
шкуре Атвуда и его законной супруги. В этом "дурацком сне" я-Баринов на
какое-то время опять стал Брауном. Там было много всякого, но самым
интересным на данный момент оказался отрывок, где прозвучало следующее, не
то высказанное, не то подуманное Брауном:
"Я сперва немного удивился тому, что Марсела так легко признала меня. Ведь
я был совсем не похож на того, которого она знала. Однако некоторое время
спустя я вспомнил об "опознавателе", с помощью которого меня - таким, как
я был на Хайди, - признали бы даже родители. Вероятно, его
перепрограммировали в обратном направлении, и у Марселы не было никаких
сомнений..."
Тут же припомнился и другой источник, где тоже упоминалось об
"опознавателе". Это был диалог между господами Джонатаном Хорсфилдом и
Грэгом Чалмерсом. Надо сказать, что я лично ни сам по себе, ни в качестве
Брауна разговора этого не слышал. Откуда он вообще взялся в моей памяти, я
понятия не имел. Знал только примерное время появления: лето 1983 года,
клиника доктора Брайта, куда я угодил после "Атлантической премьеры" и где
всего лишь месяц провалялся в коме. Тогда мы с Брауном мирно
сосуществовали в одной черепушке, вели дружеские беседы, а тело толком не
знало, кто им управляет, и соблюдало нейтралитет, пребывая в подобии
паралича. Кто подсунул в нашу общую голову "фонограмму" этого диалога,