"Леонид Влодавец. Душегубы" - читать интересную книгу автора

когда он, совершенно неожиданно для себя, чуть ли не лбом уткнулся в
буфера большого товарного вагона, он поначалу очень огорчился.
Во-первых, потому, что надо было идти назад, а этого ему не хотелось.
Во-вторых, потому, что около вагона могли появиться люди, у которых
человек с двумя автоматами мог вызвать подозрения.
Конечно, Валерка попробовал обойти вагон. С левой стороны он стоял
почти впритирку к забору, и соваться туда Русакову казалось опасным: черт
его знает, начнешь протискиваться и застрянешь. Или невзначай сдвинешь
вагон, он покатится и размажет по стене. Попробовал справа.
Справа оказался пакгауз с дебаркадером, засыпанным снегом и
обледеневшим после недавней оттепели. Влезть на него было непросто, потому
что он был почти полутораметровой высоты, да и два автомата за спиной
ловкости не прибавляли. Руки скользили, а без перчаток еще и мерзли. Пока
Валерка удирал, он как-то не ощущал холода, должно быть, с перепугу, а
теперь сразу почуял, что на дворе не май месяц.
С трудом он все же вскарабкался на буфера и сцепное устройство
вагона, уцепился за скобу, привинченную к борту, и перешагнул на
дебаркадер.
В темноте по дебаркадеру пришлось идти ощупью, шаря рукой по стене
пакгауза и держась к ней поближе. Перешагивая, Русаков обнаружил, что
между вагоном и краем дебаркадера довольно большой промежуток, и если
провалиться туда одной ногой, то вполне можно ее, эту ногу, сломать.
Сделав несколько осторожных шагов, Валерка добрался до запертой на
висячий замок двери пакгауза. Она находилась прямо напротив задвинутой
двери вагона.
И тут беглецу пришла в голову скорее глупая, чем здравая идея.
Валерка отчего-то решил, что лучше всего будет спрятаться в вагоне. В
общем, кое-какая логика в этом была. В вагоне было все-таки получше, чем
на открытом воздухе. Во-первых, потеплее. А ветер между тем усиливался, и
Русаков уже не раз оттирал нос, щеки и уши, начинавшие мерзнуть.
Во-вторых, поскольку на путях, под колесами вагона было много снегу,
создавалось впечатление, будто этот вагон стоит тут давным-давно и никуда
в ближайшее время отправляться не собирается. В-третьих, то, что пакгауз,
похоже, никто не сторожил среди ночи, означало по Валеркиной прикидке, что
там и днем вряд ли кто появится.
Стараясь не провалиться между вагоном и краем дебаркадера, матерясь и
обжигая руки о холодный металл скобы, Русаков, чуть поднапрягшись, сдвинул
в сторону тяжелую дверь и запрыгнул в вагон. Почти сразу, еще не
оглядевшись как следует, вернул дверь в прежнее положение. Среди тишины
ночного поселка шум и лязг, происходившие при этом, казались ему жутким
грохотом. Прямо-таки громом небесным. Но как будто никто на этот шум не
отреагировал.
Отдышавшись Валерка огляделся. В кармане чужого бушлата лежали спички
и надорванная пачка "Примы". Своего курева и огня у Русакова не было. Он
вообще-то покуривал, но только "стреляные" сигареты, а потому еще не
накрепко втянулся.
Сейчас он достал спички и, чиркнув одну, осветил внутренность вагона.
Пока спичка горела, он сумел разглядеть, что в одной половине вагона
пусто, а в другой сооружены трехэтажные нары. Подобрав с полу какую-то
щепку-лучинку, Валерка подпалил ее второй спичкой и продолжил