"В.С.Войтинский. 1917-й. Год побед и поражений " - читать интересную книгу автора

революционеров, внезапно оказавшихся хозяевами положения в городе, бывшем
для нас всех местом изгнания, особенно настойчиво подчеркивать нашу
лояльность по отношению к центральной власти. Мы прекрасно представляли
себе, какая вакханалия убийств, грабежей, насилий грозит в насыщенной
уголовными элементами Сибири, если край, хоть на короткое время, останется
без власти или если авторитет центрального правительства в населении будет
поколеблен неосторожными шагами местных деятелей.
Впрочем, были в Сибири и сторонники иной тактики. Числа 4 марта мы
получили из Якутска телеграмму, подписанную депутатом Четвертой
Государственной думы" Петровским²⁴. Телеграмма извещала, что в
Якутске объявлена социальная революция, город украшен красными флагами, по
улицам его движутся несметные толпы ликующего народа; переворот принят с
восторгом всем населением; власть перешла в руки комитета, составленного из
представителей "рабочих, приказчиков, духовенства, купечества, чиновников,
инородцев, скопцов, учащихся, учителей, родителей и женщин".
Телеграмма предназначалась для опубликования и была, очевидно,
рассчитана на то, чтобы поднять настроение в тех частях Государства
Российского, которые еще не произвели у себя социального переворота. Но дать
печатать этот документ у нас не хватало духа. В частности, я лично, зная
немного якутскую жизнь, настаивал на том, что пропустить телеграмму
Петровского в газеты значило бы сделать посмешищем его да и всю ссылку. Так
и удержали мы этот документ в архиве Комитета.
Быть может, впрочем, в тот самый час, когда мы совещались о том, что
делать с телеграммой Петровского, автор ее, получив копию нашей телеграммы
Временному правительству, размышлял, можно ли пропустить в местную газету
этот явно контрреволюционный документ...


* * *
Не помню, какие воинские части стояли в Иркутске и вокруг города. Помню
лишь, что солдат было здесь очень много - чуть ли не 40 тысяч штыков и
сабель. Солдаты не только приняли переворот, но упорно и страстно пытались
осмыслить его. Одна за другой приходили в Комитет солдатские депутации.
Задавали вопросы, просили разъяснений, звали представителей Комитета в
казармы, на митинги. Настроение среди солдат было двойственное: традиционный
"патриотизм" переплетался с опьянением свободой и начавшим пробуждаться
бунтарским духом.
Группа только что освобожденных из тюрьмы анархистов вывесила из окна
отведенной им квартиры красный флаг с надписью: "Долой войну!" Солдаты в
помещавшейся поблизости казарме заволновались. Кто-то пустил среди них слух,
что под видом политических из тюрьмы освобождены немецкие шпионы. Начались
споры - переколоть или арестовать их и отвести обратно в тюрьму? Более
благоразумные из солдат бросились в Комитет, оттуда анархистам предложили
убрать флаг с соблазнительной надписью, что и было немедленно исполнено. Но
до вечера перед домом амнистированных толпились кучки возбужденных солдат.
Наряду с этим уже с первого дня революции можно было слышать в
солдатской толпе: "Теперь мы - сила!" Но эти слова на первых порах
произносились полушепотом, с недоумением, почти как вопрос - так говорят
люди, не знающие, грезят ли они во сне или бодрствуют. 4-го в Комитет
явилась толпа солдат. Они жаловались на своих офицеров, требовали