"В.С.Войтинский. 1917-й. Год побед и поражений " - читать интересную книгу автора

определит в значительной мере весь дальнейший ход российской революции. От
большевиков зависит - предотвратить вспышку гражданской войны или толкнуть
страну в пучину анархии. Та или иная роль большевизма определится, когда в
Россию вернется Ленин⁴². До его возвращения большевики едва ли
сделают окончательный выбор между двумя


открывающимися перед ними путями. И Церетели мечтал о том, чтобы войти
в личные сношения с Лениным, объяснить ему пагубность для российской
революции максималистских опытов и сговориться с ним о совместных действиях!
Больше всего страшило Церетели углубление раскола между двумя отрядами
социалистической демократии - между эсерами и меньшевиками, с одной
стороны, и большевиками - с другой. Я колебался: возобновить ли старые
связи с большевиками и пытаться в их среде проводить идеи "революционного
оборончества" или войти в политически более близкую мне меньшевистскую
организацию? Спросил совета у Церетели. Он ответил, что сомневается в том,
чтобы я смог долго работать с большевиками, но, конечно, было бы хорошо,
если бы в большевистской партии остались люди, способные противостоять ее
максималистским устремлениям и чувствующие необходимость упрочения связи
между всеми отрядами демократии.


Глава вторая В ПЕТРОГРАДЕ
Снова я в Петрограде, где когда-то, давным-давно, я пережил первую
революционную бурю. Десять лет тому назад я должен был покинуть этот город,
должен был бежать отсюда под чужим именем, с измененной наружностью. Теперь
я в столице свободнейшей в целом мире страны, у колыбели победоносной
революции! В Петрограде я был свидетелем и участником событий величайшей
трагической напряженности. Можно ли описать их, когда на палитре нет красок,
чтобы воспроизвести фон победного ликования, радости, энтузиазма первого
акта трагедии?..
Уже первые впечатления, которые ждали меня в Петрограде, не оправдали
тех трепетных ожиданий, которыми я горел, приближаясь к цели далекого
путешествия. Пасмурное, слякотное утро. Грязный, пустынный вокзал. Поезда с
депутатами-второ-думцами ждали накануне вечером. Готовили встречу с красными
флагами, военными оркестрами, речами. Но поезд опоздал, и встреча
расстроилась. С вокзала я поехал на квартиру к родным, оттуда в Совет.
Таврический дворец был похож на военный лагерь. Повсюду шинели, составленные
в козлы ружья, патронные ленты, много, очень много солдат.
Среди членов Исполнительного комитета оказалось двое-трое моих старых
товарищей. Познакомился и с руководителями Совета - Чхеидзе,
Скобелевым⁴³, Стекловым. Во всех них с первого взгляда мне
бросилась в глаза какая-то растерянность, странным образом противоречившая
приподнято-революционному тону их речей. Это поразило меня - в Иркутске у
нас не замечалось ничего подобного.
На мой вопрос, как идут дела в Петрограде, Чхеидзе, измученный
непосильной работой, подавленный выпавшей на него огромной ответственностью,
многозначительно и мрачно ответил:
- А вот вы сами увидите.