"Дмитрий Володихин, Ольга Елисеева, Дмитрий Олейников. История России в мелкий горошек" - читать интересную книгу автора

инерции оставалась главной. Но постепенно всерьез паразитировать на ней
стало трудновато, поскольку книжный рынок уже был переполнен подобной
печатной продукцией и интерес к ней угасал. Ее не раскупали. Зато все больше
возрастал голод на литературу, посвященную отечественной истории,
заглядывающей за железный занавес вчерашнего дня с его депортациями,
геноцидом, лагерями и тюрьмами. Хотя бы в день позавчерашний.
Обращение к национальной традиции государственного строительства было
неслучайным, поскольку ни одно государство не растет из воздуха. Российское
общество осознавало этот простейший факт гораздо медленнее, чем национальные
общества других новых государственных образований, возникших на территории
бывшего СССР. Еще давала себя знать прививка "стыда", сделанная перед
крушением Союза.
Однако шаг был сделан, и постепенно стало ясно, что в культуре
посткоммунистического общества национал-нигилизм заметно потеснен
национал-романтизмом. Вышли из подполья исторические общества, весь криминал
которых состоял в том, что они шили себе форму русских полков времен 1812 г.
и расхаживали по улицам со старинными знаменами. Ожили некоторые старые и
возникли новые исторические журналы; открытие художественной выставки в
Москве, посвященной Екатерине II, почтили своим присутствием самые высокие
чины столичной администрации (срок ее пришлось несколько раз продлевать по
просьбам посетителей), а празднование 850-летия Москвы было окрашено в такие
самоварные, купольные и пряничные цвета, что самому патриотически
настроенному попугаю хотелось заговорить на идише. Жаль, что по аналогии с
днем города в Санкт-Петербурге, где по улицам прогуливается Петр I, в
столице не гулял Иван Грозный с опричниками и не рубил картонным топором
бутафорские головы ряженых бояр.
Словом, в новых условиях на книжном рынке остро встал вопрос о
трудоустройстве вчерашних "стыдителей". Необходимо было либо подстраиваться
под волну, либо сидеть без денег. Истории о том, как Сталин в первые дни
войны прятался под кроватью, которыми еще недавно угощал читателей
Радзинский, не то чтобы вызывали критику исследователей (кто же нас
слушает?); они больше не интересовали публику - наскучили, а ведь публика
платит. Или не платит.
Поэтому на свет Божий оказались извлечены потускневшие страницы
исчезнувших в подвалах Лубянки (а как без нее?) дневников Моцарта и
восхитительный шандал с экраном, на котором была изображена княжна
Тараканова за старинным венецианским гаданием. Что-то вроде волшебного
фонаря, где в трепетном свете язычка пламени оживает изящная головка с
нежным профилем и плавают в тазу игрушечные кораблики со вставленными в них
свечками. Жаль только, что нигде в интерьерах дворцов XVIII в. такой
оригинальной конструкции не найти. Там много каминных экранов - и ни одного
"шандального". Но это так, мелочи...
В данном случае важно другое. Сменить тему - далеко не всегда значит
сменить содержание. Строго говоря, внутреннее содержание, духовный подтекст
вообще сменить невозможно, поскольку о чем бы ни говорил автор, он все равно
говорит о самом себе. И если изначальная историософская установка
Радзинского заставляла его помещать умирающего от страха Сталина под
кровать, даже если он там и не был, то конечная установка заставит Екатерину
II негласно приказать убить Петра III, а затем младенца Ивана Антоновича,
даже если она этого не делала. Любые же конкретно-исторические данные,