"Христа Вольф. Опыт на себе" - читать интересную книгу автора

дополнительный тест, кое-какие мои новые ответы отличались от старых, и
тут он оживился. Увеличение же времени на ответы вполне объяснялось
потерей спонтанности: должен ли я отвечать как женщина? Или как мужчина?
Если как мужчина, то что же, ради всего святого? В конце концов я отвечал
на красное не любовь, как прежде, а ярость. На женщину - не мужчина, а
красавица, на ребенок - грязный вместо нежный, на девушка - не стройная, а
прелесть.
- О-ля-ля, - сказал Рюдигер, - полный порядок, мой милый.
После этого теста мы решили пойти закусить. И, непринужденно болтая,
зашагали по длинным институтским коридорам к столовой; одной рукой
Рюдигер, погруженный в разговор, обнял меня за плечи. Два добрых приятеля.
Общим знакомым Рюдигер с удовольствием представлял меня как коллегу и
гостя института, а если те удивлялись, что им знакома та или иная черта в
моем лице, мы их высмеивали. За вашими дверьми, профессор, царила тишина.
Вы нигде не попались нам навстречу. И в столовой вас не оказалось. Нет,
любопытством вы не страдали. А потому не видели, что мне пришлось есть
свиную ножку с гороховым пюре - доказательство мужественности, по мнению
доктора Рюдигера.
В первый, но не в последний раз я подумал, что под влиянием моего
превращения мой визави изменился больше, нежели я сам. Поистине, только вы
ничуть не переменились. Доктор Рюдигер без обиняков признавал, что
удовлетворен моим "новым" изданием, и даже готов был обосновать свое
удовлетворение. Мотив мести, конечно же, надо считать шуткой. Хотя
небольшое наказание мне, возможно, пошло бы на пользу. За что? Да за
проклятое высокомерие, разумеется. За плохой пример, который я подал
другим женщинам своим добровольным безбрачием, усугубляя тем самым все
возрастающее отвращение слабого пола к браку и поддерживая мятеж против
скуки и непродуктивности этого института. О нет, Рюдигер вовсе не сидит
под стеклянным колпаком. Холостяк - вот он, например, - это свободный
человек, который ни у кого ничего не отбирает. Доктору Рюдигеру в голову
не пришло, что я еще не утерял своего чисто женского инстинкта, который
тут же подал мне сигнал: так страстно жаждет отмщения тот, кто чувствует
себя униженным. А доктора Рюдигера оскорбляло, что он, даже если бы
захотел, все равно не заполучил бы меня в жены, и вообще никто не
заполучил бы меня.
И вот, пока мы ели яблочный торт и пили кофе, он со всей серьезностью
предпринял попытку обратить меня в мужскую веру. Женщин, отягощенных
проблемами, доктор Рюдигер недолюбливает - а кто их любит? Они сами себя
не любят, те, кто достаточно умен, чтобы видеть тиски, в которые попали, -
между мужем и увлеченностью работой, между семейным счастьем и
творчеством, между желанием иметь ребенка и честолюбивым стремлением всю
жизнь выписывать зигзаги, точно ошибочно запрограммированная
кибернетическая мышь. Судорожные потуги, чувство ущербности, агрессивность
- все это по-дружески тревожило его последние годы в моем поведении, когда
я был женщиной... Короче говоря, только бы я не сошел с ума и опять не
угодил в западню, из которой столь счастливо выбрался!
- Э, ты ведь пытаешься обратить меня в мужскую веру, - сказал я,
засмеявшись.
- Видишь, - ответил доктор Рюдигер, - теперь ты можешь смеяться над
подобным предположением.