"Елена Волкова. Ведьма " - читать интересную книгу автора

услышать?.."
Избушка - одна квадратная комната без прихожей - снаружи выглядела
маленькой, почти игрушечной, этакий покосившийся, почерневший от времени
теремок, внутри же оказалась гораздо просторнее, чем можно было
предположить. Конечно, не хоромы, но места хватало и для русской печи, хоть
и уменьшенных размеров, для столика возле окошка и двух табуретов по
сторонам, длинной широкой лавки у одной стены и огромного черного, обитого
железом по углам, сундука у стены напротив. Столик покрыт был скатертью из
неотбеленного полотна, вышитой красными и черными петухами. Посреди стола
пыхтел самовар, пуская из трубы дым, который поднимался к низкому потолку,
но не клубился там, а куда-то исчезал - наверное, в потолке были дыры и
туда-то и вытягивало дым. На подоконнике горела свеча в глинянном черепке,
обтянутом лоскутом тканной золотом церковной парчи - от этого свет и
получался красно-желтым, и требовалось совершенно невероятное усилие воли,
тобы отвести взгляд от этой светящейся изнутри парчи. Только шторки на
маленьком окошке были обыкновенные, какие часто нравятся старушкам - ситец в
мелкий цветочек. Несмотря на то, что горела всего одна свечка, и то
приглушенная импровизированным абажуром, было светло, и Маргарита разглядела
стены, увешанные пучками сушеных трав, ухват возле печи и глинянные горшки
там же, деревянные бадейки возле двери и неподвижную сову на выступе печи
под потолком. Как и положено сове, птица таращила круглые желтые глаза.
"Чучело" - подумала Маргарита. В этот момент сова моргнула и повернула
голову, уставясь на вошедшую, словно говоря: "Сама чучело!" Нигде не было
видно кровати и Маргарита решила, что бабулька спит на печи: "Ну, тогда она
спортсменка - в ее-то немалые годы карабкаться наверх..."
Дверь захлопнулась за спиной, Маргарита посторонилась, чтобы пропустить
бабульку вперед, но та уже стояла у стола, сложив руки животе, как это часто
делают сельские женщины и, улыбаясь, разглядывала свою гостью:
- Проходи, странница, садись, чайку попьем. Успела ты ко второму
самовару, первый-то у меня весь выкипел. Задремала я, не углядела, он и
выкипел весь. Вот только нету у меня ничего к чаю-то: пеку теперь редко,
гостей-то и не бывает, почитай...
Маргарита села на табурет напротив хозяйки, самовар закипал и от него
исходило тепло, от которого клонило в сон. Травы на стенах тоже пахли -
каждая по-своему, но гармония запахов получалась необыкновенная и пьянящая,
как вино. "Живет бабулька одна, скучно ей, и поговорить не с кем. Теперь
заболтает. Надо терпеть..."
Старушка достала откуда-то - Маргарита и не разглядела, откуда - две
большие чайные чашки, да какие! Снежно-белый тончайший фарфор расписан был
сценами из придворной жизни, кавалерами со шпагами и дамами с веерами -
снаружи, и красными и розовыми розами - изнутри. Ручки и волнистые края
облиты были тем желтым цветом, какой ни с чем не спутаешь - золото. Так же
непонятно откуда появились два таких же блюдца.
- Не из коллекции ли императрицы Екатерины ваши чашечки? - прошептала
потрясенная Маргарита.
Старушка крутила чашки в руках, словно это был копеечный фаянс из
сельпо и разглядывала их так, будто только что увидела, будто не замечала
раньше их роскоши или не подозревала об их музейной ценности:
- Екатерины? Да нет, это я как-то давно очень сторговала у одного
коробейника. Уж больно они мне приглянулись. Две штуки...