"Сергей Волков. На муромской дорожке..." - читать интересную книгу автора

Долго думал дед Атям. Платон уже и ждать устал. Безразлично ему все
вдруг сделалось. Спать захотелось. Скорей бы уже кончал его старик...
- Каждый человек владеет чем-то, каждый что-то дать может, - закричал
вдруг колдун, ногой топнул: - Думай! Сроку тебе - пока звезда Керемет не
погаснет на небе. Если не придумаешь - тебя возьму, кровь выпью, жилы
вытяну, мясо съем, кости сгрызу, остальное волкам брошу. Думай!
Покосился Платон на звезду, что старик назвал - горит на восходе, у
самого окоема, красный огонек, переливается. А ночь-то уже к исходу! Скоро,
скоро солнышко начнет путь свой, и лучи его затмят звезду Керемет...
Начал Платон думать. По любому выходило - сам он на растерзание колдуну
отдаваться должен.
- Дедушка! - позвал тихонько старика Платон, - А тебе-то вот самому
чего надобно? Может, я службу какую отслужу?
Противно, тоненько захихикал Атям, руками так грудь приказчику сдавил,
что кости затрещали:
- Все вы всё одно толкуете! Ничего отдавать не хотите, а всё отслужить
стараетесь! Вот и глиняшка этот взялся привести ко мне за себя другого, а
чтобы не позабыл он про свое обещание, руку я у него отнял, сказал, что
ворочу, когда придет он, и награду щедрую посулил. Когда б не жадность его -
живым бы отсюда ушел. Ну, готов ли так же отслужить? Приведешь другого?
Сперва обрадовался Платон, хотел крикнуть: "Да, готов! Приведу!", а
потом понял - никогда он не сможет так, как Скворец, созлодейничать.
Небылицы плести, головы дурить, жизнь свою выкупая... Да как жить-то после
этого?
- Нет... - упавшим голосом сказал Платон, но тут же вновь голову
вскинул: - А может, диковину тебе какую? Или зверя? Птицу? Еду? Питье?
Снова захихикал старик:
- Как есть умом ты подвинулся, парень! Погляди на меня - я шесть сотен
лет без малого в этой глуши живу, один, какая диковина мне надобна теперь,
а? Думай! Восход близко, погаснет звезда - и ты погаснешь...
"Шесть сотен лет!", - повторил про себя Платон: "Один! Ни разговором
себя потешить, ни словом обмолвиться..."
- Звезда гаснет! Торопись! - каркнул колдун.
И набравшись храбрости, сказал Платон то, что самим дедом Атямом было
ему подсказано:
- А не хочешь ли, дедушка, чтобы я с тобой тут остался? Все одно Аглая
моей не будет, и возвращаться мне в Муром незачем. Ну, убьешь ты меня,
загубишь христианскую душу зазря. А так и я жив останусь, и тебе польза
большая. Помогать тебе буду, разговорами тешить. Ведь, поди, скучно тебе?
Тоскливо? А?
- Не иначе сам Чам-паз твой рот открывал, твой язык двигал! - завопил
старик, - Так пусть же так и будет!
Колдун разжал руки и... провалился в свою могилу, будто и не было его!
Задрожал Платон крупной дрожью, набок упал, руками по земле, по глине
мокрой заскреб, задышал часто-часто - и вдруг, как был на четвереньках,
сиганул по поляне прочь. Только у леса на ноги поднялся, и тут уж побежал
так, как никогда еще не бегал.


К утру проснулись возчики, утряню затеяли. Сторожа Луку обсмеяли -