"Ольга Володарская. Плачь, влюбленный палач!" - читать интересную книгу автора

достоинством, но так сильно старались его не уронить, что всем было ясно -
страдают, бедняжки. Самой старшей из них, Галине Ивановне, начальнице
Патентного бюро и оголтелой коммунистке, было года 52-53, но, не смотря на
возраст, энергия в ней била через край, питая ее коренастую, ширококостную
фигуру, молодым задором. Вторая - Ниночка - не смотря на уменьшительный
суффикс, приближалась уже к критическому сороковнику. Одевалась она
безвкусно-ярко, красила губы морковной помадой, носила огромные очки-бабочки
и богатый парик "грива льва". Вот и теперь из-под ее пуховой шали выбивалась
пышная кудрявая челка.
Третьей, примкнувшей к троице совсем недавно, железобетонной
холостячкой была довольно молодая (32-33) бухгалтерша Изольда. Но ее
сравнительно юный возраст с лихвой компенсировался ее заскоками - так что
самой закоренелой "старой девой" я бы назвала скорее ее, нежели Галину
Ивановну. И дело даже не во внешности, хотя и внешность отвечала всем
требованиям "синего чулка" (анемичная костлявая ужасно подстриженную бабешка
в юбке до полу), а в том, что Изольда только тем и занималась, что ходила по
экстрасенсам, гадателям и прочим шаманам. Между походами посещала гомеопата
и астролога, вечерами писала длинные, нескладные стихи, учила по самоучителю
японский, раскладывала пасьянсы и стучала в стену своей соседке,
любительницы выпить-погулять (как я думаю из зависти).
- Что это за зоопарк? - спросила у меня Ксюша и недвусмысленно кивнула
в сторону "святой троицы".
- Последний оплот нравственности и чистоты.
- О-о! - Ксюша с брезгливым сожалением покосилась на кудри Ниночки. -
Старые девы, понятно.
Тут от толпы отделился Лева Блохин, он, видимо, только что нас заметил,
и тут же поспешил выразить мне свое почтение. Дело в том, что он безнадежно
в меня влюблен вот уже несколько лет.
- Леля! - радостно воскликнул он и затряс мою руку с таким пылом, что
чуть ее не оторвал. - Как я рад... видеть... лицезреть... так сказать Ты с
кем?
- С подругами, - ответила я, насилу выдернув свою изящную тонкопалую
ладошку из его мощной пятерни. - Познакомься, Ксюша, Соня.
Представляя подруг, я имела тайный умысел. Я размечталась, что Лева,
увидев перед собой вместо одной красавицы (меня) сразу трех, растеряется и
перевлюбится. Например, в Ксюшу. Она ему и по росту больше подходит. Но не
тут-то было. На девчонок он даже не взглянул, похоже, очень обрадовался, что
я без Геркулесова. Зато на имя Соня прореагировал его друг Зорин. С гиканьем
и радостным гудением он рванул в нашу сторону.
- Сонечка, вы ли это?
Сонька испуганно попятилась. Она знала Юрку. Он когда-то за ней пытался
ухаживать, но она, обозвав его, естественно, за глаза, "поющим бочонком", на
ухаживания не прореагировала.
- Сонечка, какая радость! Вы здесь! Как долго я вас не видел!
- Угу. Угу. - Угукала Сонька растеряно - она не ожидала от судьбы такой
подлянки. Мало того, биатлонистов не привезли, так тут еще Зорин со своей
вновь вспыхнувшей страстью.
- Давайте столик в столовой возьмем на шестерых, - предложил Лева,
счастливый и торжественный. - Будем кушать вместе.
- А вам на двоих три стула что ли надо? - насмешливо спросила Ксюша -