"Владимир Волосков. Где-то на Северном Донце (Повести)" - читать интересную книгу автора

Прибыл. С великой радостью. А что дальше?
Дубровина Купревич знает, учился у него. Профессор руководил его
работой над диссертацией. Теперь у него новая должность - член
научно-технического совета по разработке проблем оборонного значения. Есть
такой при Государственном Комитете Обороны. Не шутка. И вот этому занятому
важнейшими делами человеку зачем-то вдруг понадобился затерявшийся в тылу
Купревич. Зачем?
По телефону Дубровин ничего объяснять не стал. Поздоровался. Сказал:
"Ждите. Придет машина. Привезет куда надо". Вот и все. Кратко и деловито.
Совсем не похоже на прежнего приветливого чудака профессора.
Теперь сиди и жди.
Купревичу надоело сидеть. Он встал, выключил свет и вновь отдернул
штору. На окраинах города по-прежнему гулко гремели зенитки, по-прежнему в
черном небо плясали огненные всполохи. И Купревичу вдруг стало ясно, почему
после объявления воздушной тревоги ему сначала сделалось немного не по себе,
затем он внутренне как-то собрался, а потом и совсем повеселел. Конечно, это
оттого, что он наконец-таки совершенно неожиданно приблизился к цели.
На мостовой перед домом появился темный силуэт военного "виллиса".

Считайте себя на передовой!

- Нет и еще раз нет! - повторил Купревич. - И не уговаривайте, Всеволод
Максимилианович. Завтра я иду в военкомат. Никаких новых заданий. В конце
концов, я молод, и у меня есть идеалы. Мой важнейший долг... - Он замялся,
поняв ненужную высокопарность своих фраз, но подходящие к моменту простые
слова как-то не находились.
Они были в кабинете вдвоем. Дубровин сидел в кресле, уперев локти в
стол, положив тяжелый рыхлый подбородок на сцепленные пальцы. Купревич
возбуждению бегал по кабинету и по-мальчишески махал руками.
- Нет, нет и нет! Я не хуже других! Какой комплекс неполноценности вы
во мне обнаружили?
Дубровин медленно поднялся с кресла. Вышел из-за стола, встал рядом с
разгоряченным Купревичем. Тот перестал жестикулировать.
- Послушайте, Юрий Александрович, неужели из нас в самом деле могут
получиться снайперы? - вдруг очень серьезно спросил профессор и сдвинул на
лоб очки.
- Почему именно снайперы? - опешил Купревич и тоже машинально потрогал
оправу своих массивных очков. - Можно...
- Кем? - Близорукие выцветшие глаза Дубровина продолжали оставаться
серьезными, он заинтересованно ждал.
- Можно, можно...
- Сколько у вас? - Профессор указал пухлым пальцем на очки.
- Левый - минус семь, правый - минус шесть...
- Н-да-с, батенька. Даже у меня лучше. Вот вам и комплекс
неполноценности!
- Но я же молод. Мне всего тридцать два!
- Голубчик, Юрий Александрович, для этой войны и я молод. Честное
слово! - Профессор произнес это серьезно и внушительно. Настолько
внушительно, что Купревич разом забыл о своей досаде и еле сдержал невольную
улыбку. Из каждой морщины, из каждой складки крупного, обрюзглого лица