"Хава В.Волович. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

Даже если бы там и был ребенок, то в почти догорающей хате от него уже
ничего не осталось бы. Но мозг отца был уже, по-видимому, затуманен тифозным
жаром, поэтому он, подстегнутый отчаянным криком, бросился в огонь, как
пловец бросается в воду.
Но тут вслед за ним бросился отец ребенка, которого он еще в начале
пожара вынес из хаты, и вытащил незадачливого спасателя из огня. Отец был
без сознания, но, к счастью, не успел сильно обжечься. Всю ночь он, в
горячечном бреду, тушил пожар, бросался в огонь и пугал нас диким ревом.
Мама, уже сама в полубредовом состоянии, и заведующий детским садом
(из-за эпидемии сад был закрыт) одни оставались на ногах и, как могли,
ухаживали за больными. Только нас с сестренкой никакой тиф не брал.
Не помню, что мы тогда ели, были ли голодны, но томительную жажду помню
хорошо.
Иногда какой-нибудь хозяин забывал повесить замок на бассейн. Мы
потихоньку подкрадывались к нему, и привязанной за бечевку кружкой пытались
зачерпнуть воду. Не помню, чтобы нам хоть раз это удалось. Показывался
хозяин с хворостиной, и приходилось улепетывать со всех ног. Напивались мы
только, когда заведующий детсадом приносил ведро воды, реквизированной для
больных.
Однажды к нам в поселок залетели гайдамаки. "Погуляв" по поселку и
вырезав несколько семейств, они добрались и до нашей хаты.
Помню, что я проснулась от страшного стука в дверь. Мы всей семьей
лежали на полу. Даже мама, обычно спавшая с новорожденным ребенком на
кровати, теперь лежала вместе с нами, одной рукой прижимая маленького,
другой - меня. Никто не поднялся на стук. Насколько все оцепенели от страха,
я поняла много времени спустя. А в ту минуту лично я, кроме удивления и
любопытства, ничего не испытывала.
Дверь сорвалась с петель, и в комнату ввалились детины, похожие на
великанов-клоунов. Смушковые шапки со шлыками, синие жупаны, шаровары с
лампасами даже насмешили меня. Я подумала, что это ряженые пришли позабавить
нас. А когда один из громил с протянутым в нашу сторону наганом весело
крикнул:
- захихикала, за что?Почему не открывали, жидовские морды! - я даже
получила под одеялом от матери здоровый тумак в бок, который заставил меня
притихнуть.
-?Мы не можем встать, - еле шевеля губами, сказала мать. - Здесь все
тифозные.
Перед моими глазами, будто поднятые вихрем, взметнулись полы синих
жупанов, и в одно мгновение громилы исчезли, как исчезает дурной сон.
Никто не засмеялся, не заплакал, не заговорил. И никто не поднялся,
чтобы закрыть сорванную дверь.
Немного поудивлявшись про себя, я в ту ночь крепко уснула, так и не
разделив страха своих близких. Но вот что странно: сотни других ночей на
многие годы были для меня отравлены одним и тем же жутким сновидением. С
каждым разом оно становилось все страшнее. В снах мне все больше открывалась
настоящая истина о людях, показавшихся мне наяву веселыми ряжеными. Я видела
продолжение их страшного набега. Видела себя в какой-то темной каморке с
зарешеченным окошечком. Гайдамака с кривой саблей, поднятой над моей
головой. Черная монашка у окна читает отходную из черного молитвенника, а за
окошком, как языки пламени, мелькают красные шлыки...