"Хава В.Волович. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

А когда он рассказывает, что "когда-то давно" на свете были пирожные с
кремом, которые он не любил, и были без крема - их он мог съесть хоть сто
штук, и еще были конфеты "карамель" и шоколадные бомбошки, я не верю ему. Но
выражать недоверие к рассказам брата опасно. Можно получить щелчок в макушку
или подзатыльник, а я не люблю, когда меня бьют, даже в шутку. И вообще,
если вранье доставляет ему удовольствие - пусть себе врет на здоровье.
Зато маме я верю во всем, верю каждому ее слову. Она никогда не говорит
о пирожных и о шоколадных конфетах. По ее словам, самое вкусное - это ржаной
хлеб с постным маслом. Я тоже люблю ржаной хлеб с постным маслом. Все мы
любим.
Мама рассказывает нам всякие правдивые истории, например об Аврааме,
Исааке, Иакове, Иосифе Прекрасном и его братьях. Рассказывает так живо и
подробно, будто это было вчера и она присутствовала при всех событиях. И
когда она ведет нас мимо еврейского кладбища в детский сад, я требую, чтобы
она показала нам могилу Рахили. И она показывает на одно из мраморных
надгробий среди ровных рядов могил.
Из маминых рассказов я делаю ошеломляющий вывод: оказывается, Египет -
это не что иное, как наша наполовину немецкая, наполовину еврейская колония.
Здесь тоже, после лет изобилия, наступают годы засухи и голода. И хлеб, и
вода здесь тоже в руках у богатых колонистов, а всякие пришельцы, если у них
нет золота и серебра, могут спокойно лечь и протянуть ноги.
Изобилие было в прошлом году. Тогда у нас стояло несколько жестяных
банок с постным маслом: отец работал на маслобойке и ему платили натурой -
маслом и макухой. Каждый день у нас варилась мамалыга, ее ели с пахтой или
молоком. Арбузы и дыни были настолько "ни почем", что ими был завален целый
угол в одной из наших двух комнатушек. В этой комнате, кроме сложенной
железной кровати, ничего не было. Эта кровать и была "пароходом", на котором
брат устраивал "пожар".
Теперь никаких арбузов и дынь здесь нет. На полу разбросаны охапки
соломы, на них вповалку лежат тифозные красноармейцы. Их подбирают на
полустанке наши родители вместе с заведующим детским садом. Это единственный
в мире мужчина, не исключая даже отца, у которого я могу уснуть на руках так
же доверчиво и спокойно, как на руках у мамы.
В большой комнате, где стоит кое-какая мебель, тоже лежат тифозные.
Теперь к ним прибавились отец и брат.
У брата, на мой взгляд, тиф начался смешно и весело. Набегавшись за
день, он в сумерки пришел домой, уселся на своей постели на полу и стал
сосредоточенно, ленту за лентой, срывать с себя рубашку... Когда мама
прикрикнула на него, он, не поднимая головы и не открывая глаз, пробормотал:
-?Потому что керосин...
Отец тоже заболел незаурядно.
Накануне в поселке случился пожар. Тушить было нечем. Была засуха, в
единственном общественном колодце вода высохла до самого дна. Была еще
криница с водой горькой, как полынь, но и там ее было мало. Еще была вода у
богатых колонистов, ее привозили издалека на волах. Бассейны, где хозяева
хранили воду, были заперты на огромные замки. Конечно, никто бы не посягнул
на эту воду для тушения пожара. Потому люди беспомощно стояли и смотрели на
огонь, пожиравший хатенку какого-то бедняка.
Вдруг в толпе раздался крик:
-?Там ребенок!..