"Андрей Волос. Недвижимость" - читать интересную книгу автора

объявления печатай - не замечают. А если замечают, то примерно с такой же
заинтересованностью, как проплывающее по небу облако: ну плывет - и что?
Плыви себе. Никому не нужно...
Однако время идет. И все на свете ему подчиняется. Посмотришь однажды
на огурец - ба! эка вымахал! Потом на квартирку глянешь - то же самое: месяц
назад все только нос воротили, а теперь от покупателей отбою нет. Почему
так? Загадка.
Так или иначе, народ повалил валом, и на Всеволожском мне приходилось
бывать частенько. Излишне говорить, что каждый просмотр повергал Будяевых в
смятение и трепет. Дмитрий Николаевич раз от разу становился мрачнее.
Похоже, в его сердце тлела робкая надежда, что вся эта затея кончится ничем:
я, как прежде, буду приезжать по два раза на дню, мы станем пить чай и
чесать языками, а дело между тем мало-помалу сойдет на нет.
Тогда можно будет справедливо сетовать на судьбу и без конца рассуждать
о переезде как о некотором весьма и весьма неопределенном будущем; что же
касается добычи коробок, упаковки книг и имущества, стояния в милицейских
очередях за пропиской и еще сотни мелких и маятных дел, - то все это, слава
богу, осталось бы хоть и страшным, но все же только призраком... А оно
теперь вон как поворачивается: накатывает!..
Ксения приезжала еще дважды. В первый раз явились втроем - Марина,
Ксения, подруга Ксении Оксана.
Подруги почти всегда похожи. Шура Кастаки еще в студенческие годы
построил теорию, объясняющую этот феномен. По его словам, красивой женщине
выгоднее иметь подле себя дурнушек; однако дурнушки тоже считают себя
красавицами (как правило, не без оснований) и в свою очередь ищут кого
пострашнее; эта несомненно рекурсивная процедура в конце концов разрешается
следующим образом: красотки дружат исключительно с красотками...
Внешность Ксениной подруги как нельзя лучше подтверждала верность его
простого учения. Такая же высокая и худощавая, с короткой стрижкой,
открывающей длинную шею (она была блондинкой, но, сдается, несколько
ненатуральной), Оксана ходила по квартире с почти такой же блуждающей
улыбкой на чуть подкрашенных губах и с почти той же плавной замедленностью.
В отличие от Ксении,
Оксана то и дело находила случай попользоваться чарами своей
привлекательности: заставила Будяева таскаться за ней с хрустальной
пепельницей, над которой время от времени рассеянно потряхивала сигареткой
(Дмитрий Николаевич весь как-то взъерошился и стал говорить басом, на что
Алевтина Петровна по-доброму заметила: "Ишь распетушился"), а меня
рекрутировала на двадцатиминутную консультацию по поводу возможных решений
ее собственного жилищного вопроса.
Почему-то именно Оксана, строго поглядывая на Будяева, долго и настырно
интересовалась всякой всячиной - мусоропроводом, толщиной перекрытий, газом,
электричеством, квартплатой, чертом, дьяволом и прочими попутными мелочами.
Говоря, она плавно перемещалась из комнаты в комнату (тогда нам приходилось
следовать за ней), а то ненадолго замирала в коридоре или на пороге кухни в
задумчивой позе. Заведя речь о возможности некоторой перепланировки, она без
раздумий принялась отрезать мыслимые ею ломти пространства плавными взмахами
тонкой руки, тут же возводя призрачные стены новых конфигураций. В
завершение осмотра Оксана села в кресло, закинула ногу на ногу и, насмешливо
щурясь, стала требовать от Будяева признания, что он в восторге от ее идеи