"Марчин Вольский. Агент Низа" - читать интересную книгу автора

отправился поразительный "тройняк", не доносилось ни звука. Мефф оглядел
комнату. Убожество состязалось в ней с запущенностью. Лампочка - самое
большее двадцативаттка - стыдливо пряталась в гирляндах многолетних липучек
против мух, в углу вздымался навал калош и других неопределенных частей
гардероба, на столе меж банок и бутылок валялось десятка полтора книжек и
журналов. Единственным значительным предметом была стоящая в углу сложная
аппаратура, напоминающая современную скульптуру, сооруженную из сосудов
фантастической формы, стеклянных и резиновых трубок и шлангов. Во всем этом
что-то булькало, издавая некую далекую от ритмичности песнь без слов,
которую Мефф счел типичным блюзом, характерным для этой части Европы. Ничто
не указывало на то, что вторая половина чека могла принадлежать кому-либо из
обитателей одинокого дома.
- А вот и я!
Мефф вскочил бы на ноги, если б его элегантные вельветовые брюки не
приклеились к табурету, а тот, как мы помним, накрепко сросся с полом,
покрытым плотным слоем многовековой грязи. Полная неожиданность. Голос был
низкий, хоть и с приятным звучанием - альт зрелой, но все еще притягательной
дамы. Стало светлей. У хозяйки убыло лет сорок. Теперь это была тонкая
темноволосая женщина, волосы с металлическим отливом она ухитрилась собрать
в какую-то немыслимую прическу, глаза ее излучали силу и витальность, а
губы, украшение абрикосового цвета лица, горели самым что ни на есть
естественным кармином. И что казалось совсем уж невероятным - это была та же
самая, что и пять минут назад женщина. Не баба. Отнюдь!
В голове путешественника пронеслись любимые слова Тедди,
профессионального шулера из Лас-Вегаса: "Нет некрасивых женщин, просто -
водки мало!" Теперь слово явно стало делом!
- Бэта, - представилась девица, подавая по здешнему обычаю для поцелуя
изящную ручку, благоухающую духами "Суар де Пари".
- Мефф.
- Прошу простить за не совсем радушную встречу, но соображения
безопасности... Старик, ты можешь наконец проснуться?!
Перины заколыхались, то, что Мефф вначале принял за животное, оказалось
мужчиной в дохе и шапке-ушанке мехом навыворот. Однако хватило двух
движений, и, как шелкопряд из кокона, из лохмотьев вылупился субъект в
черном вельветовом гарнитуре, с седой бородой, обрамляющей худощавую
физиономию, как бы живьем позаимствованную у заморышей Эль Греко.
- Приветствую тебя, юноша! Прости, что наша обитель явилась тебе в
столь неприглядном виде, но мы живем в трудные времена. По домам шныряют
всяческие комиссии, велят отчитываться о доходах, пересчитывают серебряные
ложки, облагают налогом недвижимость... Но, коль мы здесь все свои...
Тут он хлопнул в ладоши. В потолке открылся люк и тут же под
бревенчатым потолком закачался тысячеваттный золотистый паук, с тихим
шелестом вдоль голых, неоштукатуренных стен опустились расписные коврики.
Зашумели климатизаторы, нагнетая в преобразившуюся комнату вместо вони
запахи лаванды и "Олд Спайс". Лежанка обернулась диваном с золотистой
пурпурной обивкой, каждая из покрытых грязью досок пола перевернулась на 180
градусов, превратившись в паркет, а хромоногий табурет преобразился в
удобный шезлонг. Еще минута и на окна опустились зеркала в золотых рамах,
раковина умывальника обернулась вместе со всей стеной, явив взору бар,
снабженный не хуже, чем его далекая родня в Лас-Вегасе, а мнимые