"Пола Вольски. Жена чародея ("Чародей" #1) " - читать интересную книгу автора

И Присутствие обволокло Бренна. Ледяной холод парализовал его, боль
ужалила еще острее, чем прежде. Его агония, хоть и чрезвычайно мучительная,
оказалась недолгой. Так неистов был натиск Присутствия, что жизнь в страхе
перед ним бежала. Молодой человек почувствовал, как иссякают его жизненные
силы, и в эти последние мгновения обрел покой. Через несколько секунд труп
Бренна Уэйт-Базефа неподвижно застыл на полу.
Какое-то мгновение нечисть парила в воздухе над неподвижным телом, в
своем безмыслии ожидая, что сейчас к нему вернутся энергия и тепло. Гнев
Присутствия прошел, оно стало светлее, внешние контуры начали расплываться.
Скоро оно превратилось в едва заметное облачко, да и это облачко уже начало
таять. В конце концов каким-то таинственным органом восприятия оно припало
к останкам своей жертвы. Завершив свое предназначение, креатура Валледжа,
казалось, подрастерялась. Поплыла по комнате то туда, то сюда, начисто
лишившись несокрушимой воли. Время от времени Присутствие возвращалось к
трупу, но не находило в нем ничего интересного. И наконец оно совершенно
растаяло. И уже в растаявшем виде вылетело из окна, оставило трактир, было
подхвачено свежим морским ветром и рассеяно окончательно.


Глава 18

Кратчайший и самый быстрый маршрут из "Головы чародея" во дворец
Грижни пролегал по суше. Террз Фал-Грижни шел по залитым лунным светом
улицам шагом, скорее напоминающим бег. Многие замечали высокорослого мага и
провожали его удивленным взглядом, но почти никто не узнавал. Вопреки своей
славе, Грижни не любил показываться на публике. Он проходил или пробегал
мимо садов с высокими стенами, за которыми в глубине прятались особняки,
какими застроены окрестности лагуны Парниса, он проходил мимо статуй,
общественных скверов и великого множества фонтанов, которыми славится
Ланти-Юм, и каждый его шаг был исполнен суровой решимости. А вот выражение
лица то и дело менялось - от ледяного гнева до сомнения, - словно Грижни
вдруг поставил под вопрос собственную мудрость или же справедливость
принятого им решения. Колокол на башне Ка-Неббинон пробил час, и Грижни
пошел еще стремительнее.
Район особняков, окруженных садами, остался уже позади. Теперь Грижни
проходил мимо лепящихся один к другому скромных домишек, мимо безмолвных в
этот час рыночных площадей с их рядами заколоченных на ночь торговых будок,
пока не вышел на площадь, залитую оранжевым светом, падающим от огромного
костра. Площадь была полна народу; здесь шел митинг, слышались яростные
голоса спорщиков и ораторов. Занятый собственными тревогами, Грижни почти
не заметил ничего этого. Но тут его внимание привлекла к себе большая
листовка, поднятая на шесте, как лозунг, над головами негодующей толпы. Это
был последний по времени и самый яростный призыв союза патриотов.
Фал-Грижни увидел собственный портрет в полный рост и в натуральную
величину. Его карикатурный двойник вздымал с гримасой злобного торжества
обоюдоострый меч. И оружие, и жест имели символический смысл - для
лантийцев и лантийского искусства это была непременная атрибутика смерти.
Из-под ног у карикатурного двойника Грижни в ужасе разбегались и
расползались людские толпы. Все эти толпы растекались в разные стороны по
изображенной на плакате карте города, а стоящая внизу подпись гласила: