"Пола Вольски. Жена чародея ("Чародей" #1) " - читать интересную книгу автора

сил стукнула скотину по носу. Лошадь, наконец разозлившись, одним резким
движением высвободилась и ударила Верран головой. Верран, пролетев
несколько футов, приземлилась на спину, успев обеими руками накрыть живот.
Подняться с земли она даже не попыталась. Боль вспыхнула с новой силой и
одновременно с этим из глаз брызнули слезы, сдерживать которые стало
невозможно.
Верран лежала на каменистой, едва поросшей травой земле пустоши
Гравула и всхлипывала от горя, беспомощности и нарастающего страха. Она
оплакивала всю боль, всю обиду, всю ярость. Она оплакивала свое горе из-за
смерти Нида и свою тоску по Фал-Грижни, свою ненависть к кляче. Оплакивала
потерю Ланти-Юма и всей прежней жизни. Она молотила кулачком по земле,
орошаемой ее слезами. Она плакала до тех пор, пока у нее не разболелось
горло, не распух нос и не разболелась самым отчаянным образом голова. И
когда наконец она наплакалась вдосталь, до полного изнеможения, когда на
смену рыданиям пришли сдавленные вздохи, она обнаружила, что по-прежнему
лежит там, куда упала, и что никто не придет утешить ее, никто ее даже не
заметит. Муж и родители, друзья и слуги, - все остались вдали или умерли.
Она могла бы плакать до тех пор, покуда камень здешних скал не подточат ее
слезы, и все равно бы никто не услышал ее - никто, кроме клячи, которой нет
до нее никакого дела. Все это казалось ей просто-напросто непредставимым.
До сих пор, стоило ей заплакать, как все сразу же торопились утешить ее, и
она по-прежнему не могла осознать, что на сей раз дело обстоит иначе. Но
взгляд на безлюдную пустошь, на равнодушную клячу, на залитое солнечным
светом, но холодное небо в конце концов убедил ее, что все именно так, -
впервые в жизни она предоставлена только самой себе.
Верран медленно села, все еще всхлипывая. Время шло, а ведь с каждым
новым часом вероятность появления погони только увеличивалась. Нельзя же
лежать здесь, плача как младенец, она просто не может позволить себе такую
роскошь. Верран осторожно поднялась и подошла к телеге. Лошадь по-прежнему
не обращала на нее внимания, и Верран вынужденно призналась себе в том, что
у нее недостает силы или умения с ней управиться. Значит, дальнейшую часть
пути ей придется проделать пешком - другого выхода у нее нет. Но это
означало бросить Нида. Верран вновь поглядела на неподвижного мутанта. Она
не понимала, жив он или мертв. Но после всего, что он сделал ради нее,
могла ли она бросить его и уйти одна? Что, если он все-таки жив? Что, если
она оставит его, а он придет в себя и обнаружит, что его бросили, оставив
наедине со страданиями полностью беспомощным? Разве так следует
вознаграждать отвагу и самоотверженность?
- Прошу тебя, Нид, - прошептала она. - Если ты жив, дай мне знать, и я
останусь с тобой. Только сделай что-нибудь. Пошевелись. Начни дышать. Ну
хоть что-нибудь.
Никакого ответа не последовало. Мутант лежал или в коме, или
действительно мертвый. Верран подождала еще, она не сводила взгляда с его -
сейчас спокойного - лица. Ветер Гравулы обдувал ее, и она начала дрожать от
холода. Прошел час, а Нид по-прежнему не шевелился. В последний раз она
положила руку ему на запястье, а потом на снабженное колючкой горло. Пульса
не прощупывалось ни здесь, ни там.
- Нид, мне нельзя оставаться. - Она говорила медленно и четко - так,
словно он мог ее услышать. - Ты и сам знаешь, что мне нельзя оставаться.
Мне не хочется бросать тебя, но у меня нет другого выбора. Мне страшно