"Вольтер. Письма Амабеда и др., переведенные аббатом Тампоне (Философские повести)" - читать интересную книгу автора

что уже чересчур - от такого не оправишься. Он утверждает, наконец, что
провел сутки на дне морском. Мне очень его жаль, но за свои страдания он
все-таки вознесен на третье небо. Признаюсь, высокоученый Шастраджит, я не
отказался бы от такой участи, даже если бы это обошлось мне в 195 хороших
ударов розгой по заду.
Прекрасно смертному на небеса подняться, Прекрасно и упасть оттоль, -
как выражается один из наших превосходных индийских поэтов, достигающий
иногда подлинного величия.
Наконец я узнал, что Пюаля, как и меня, препроводили в Рум на суд.
Выходит, дорогой Шастраджит, Рум во все времена был судьей для смертных?
Этот город наверняка чем-то превосходит остальной мир: все, кто едет на
нашем корабле, клянутся только Румом, да и в Гоа все вершилось именем Рума.
Скажу больше. Бог нашего судового священника Фамольто, а он у него тот
же, что у Фатутто, родился и умер в стране, зависимой от Рума, и сам
платил подать заморину, который правил тогда этим городом. Не находишь ли
ты все это крайне странным? Мне, например, кажется, что я словно во сне,
равно как и те, что окружают меня.
Фамольто прочитал нам о вещах еще более невероятных. То осел говорит
по-человечески, то святой проводит трое суток во чреве китовом, после чего
выходит оттуда в прескверном расположении духа. Некий проповедник улетает
читать проповеди на небо в огненной колеснице, влекомой четверкой огненных
коней. Некий ученый переходит море посуху в сопровождении трех миллионов
человек, спасающихся вместе с ним бегством.
Другой останавливает солнце и луну, хотя последнее меня не удивляет: ты
поведал мне, что Вакх делал то же самое.
Больше же всего меня, человека, строго блюдущего чистоту и стыдливость,
возмущает то, что бог этих людей повелел одному из своих проповедников
печь хлеб на человеческом кале, а другому спать с продажной блудницей и
иметь от нее детей.
Есть кое-что и похуже. Фамольто, ученый человек, остановил наше
внимание на истории двух сестер - Оголы и Оголины. Ты, разумеется, знаешь
- ты все читал. Это повествование так смутило мою жену, что у нее
покраснели даже белки глаз; бедная Дара, выслушав этот отрывок, прямо-таки
запылала от стыда. Фамольто, видимо, большой шутник. Тем не менее,
заметив, насколько прочитанное покоробило меня и Отраду Очей, он тут же
захлопнул книгу и удалился, сказав, что должен обдумать текст.
Он оставил мне свою священную книгу, и я прочел наугад несколько
страниц. О Брама, о правосудие небесное! Что за люди описаны в этом
сочинении! Все они в старости спят со своими служанками. Один творит
мерзость с женой отца, другой - с невесткой. Здесь целый город непременно
хочет обойтись с неким бедным священником, как с красивой девушкой; там
две знатные юницы спаивают родного отца, поочередно спят с ним и приживают
от него детей.
Но окончательно повергла меня в ужас и омерзение повесть о том, как
обитатели великолепного города, к которым бог послал двух небожителей,
постоянно пребывающих у подножия его престола, двух чистых духов в ореоле
божественного света... Перо мое содрогается, кок и душа!.. Решусь ли
договорить?.. Так вот, эти горожане изо всех сил пытались осквернить
посланцев господних. Что гнуснее плотского греха мужчины с мужчиной? А с
небожителем? Мыслимо ли такое? Дорогой Шастраджит, благословим Бирму,