"Вольтер. Назидательные проповеди, прочитанные в приватном собрании в Лондоне в 1765 году" - читать интересную книгу автора

уверенности? Фаларис13 и Бусирис14 (а такие люди
попадаются в любой среде) резонно высмеивали басни о Кербере и Эвменидах:
они отлично понимали, как смешно воображать, будто Тезей целую вечность
просидел на скамеечке и будто гриф постоянно разрывал вновь отрастающую
печень Прометея. Подобные нелепости, бесчестящие божество, уничтожали его в
глазах этих людей. Они смутно говорили себе в своем сердце: нам всегда
повествовали о божестве одни лишь нелепости, а значит, божество - это только
химера. Они попирали ногами утешительную и одновременно страшную истину, ибо
она была окружена ложью.
О, злополучные теологи-схоласты, пусть бы хоть этот пример научил вас
не делать Бога смешным! Именно вы своими пошлостями распространяете атеизм,
с которым вы боретесь; именно вы создаете придворных атеистов, которым
достаточно лишь благовидного предлога, оправдывающего все их омерзительные
деяния. Но если бы поток дел и мрачных страстей оставлял им время одуматься,
они бы сказали: обманы жрецов Исиды или Кибелы должны восстанавливать меня
лишь против них, но не против божества, которое они оскорбляют. Если не
существует Флегетонта и Кокита, это вовсе не препятствует существованию
Бога. Поэтому я пренебрегу баснями и стану поклоняться истине. Мне рисуют
Бога смешным тираном, но я не буду из-за того считать его слабомудрым и
несправедливым. Я не соглашусь с Орфеем, утверждающим, будто тени
добродетельных людей разгуливают в Елисейских полях; я не признаю
метемпсихоз фарисеев и еще менее - уничтожение души, проповедуемое
саддукеями. Я признаю вечное провидение, не осмеливаясь при этом
разгадывать, каковы средства и следствия его милосердия и справедливости. Я
не стану злоупотреблять разумом, данным мне Богом; я уверую в то, что
существуют порок и добродетель, как существуют болезнь и здоровье; и
наконец, поскольку незримая сила, воздействие коей на меня я всегда ощущаю,
делает меня мыслящим и действующим существом, я заключу из этого, что мысли
мои и поступки должны быть достойны той силы, что помогла мне явиться на
свет.
Не станем здесь скрывать: бывают добродетельные атеисты. Секта
Эпикура15 дала весьма честных людей; сам Эпикур был
добродетельным человеком, я это признаю. Инстинкт добродетели, обитающий в
мягком и далеком от всякого насилия нраве, может отлично сосуществовать с
ошибочной философией. Эпикурейцы и наиболее славные атеисты наших дней,
стремящиеся к удовольствиям, даруемым общением, познанием и заботой о
безмятежном покое души, укрепили в себе этот инстинкт заставляющий их
никогда никому не вредить и отречься от беспокойных дел, возмущающих душу, а
также от развращающего ее высокомерия. В обществе существуют законы, более
строго соблюдаемые, нежели законы государства и религии. Тот, кто заплатил
за услуги своих друзей черной неблагодарностью, кто оклеветал честного
человека и проявил в своем поведении отталкивающую непристойность или кто
известен своей безжалостной и гнусной скаредностью, не будет наказан
законами, но его покарает общество честных людей, кои вынесут против него не
подлежащий обжалованию приговор об изгнании: в этом обществе он никогда не
будет принят. Таким образом, атеист, обладающий мягким и приятным нравом, во
всем прочем сдерживаемый уздой, налагаемой на него человеческим обществом,
вполне может вести безобидную, счастливую и уважаемую жизнь. Примеры мы
наблюдаем из века в век, начиная со славного Аттика16,
одновременно бывшего другом и Цезаря и Цицерона17, и кончая