"Вольтер. Назидательные проповеди, прочитанные в приватном собрании в Лондоне в 1765 году" - читать интересную книгу автора

Принципы эти необходимы для сохранения людского рода. Лишите людей
представления о карающем и вознаграждающем Боге - и вот Сулла и Марий с
наслажденьем купаются в крови своих сограждан; Август, Антоний и Лепид
превосходят в жестокости Суллу, Нерон хладнокровно отдает приказ об убийстве
собственной матери. Безусловно, учение о Боге-мстителе в те времена угасло у
римлян; преобладал атеизм, а ведь нетрудно исторически доказать, что атеизм
иногда может быть причиной стольких же зол, как и самое варварское суеверие.
В самом деле, уж не думаете ли вы, будто Александр VI признавал Бога,
когда, чтобы обелить кровосмешение сына, он подряд пустил в ход
предательство, открытое насилие, кинжал, веревку и яд? Вдобавок, издеваясь
над суеверной слабостью тех, кого он убивал, он давал им индульгенции и
отпущение грехов во время их предсмертных конвульсий. Несомненно, причиняя
людям эти варварские муки, он оскорблял божество, над которым он насмехался.
Признаемся себе: когда мы читаем историю этого монстра и его мерзкого сына,
мы все уповаем, что кара их все же настигнет. Таким образом, идея
Бога-мстителя необходима.
Может статься, - и это бывает слишком часто - убежденность в
божественной справедливости не окажется уздой для вспышки страстей. То будет
состояние опьянения; угрызения совести наступают, лишь когда разум вступает
в свои права, но в конце концов они мучат виновного. Атеист вместо угрызений
совести может ощущать тайный и мрачный ужас, обычно сопровождающий крупные
преступления. Расположение духа у него бывает при этом беспокойным и
ожесточенным; человек, замаранный кровью, становится нечувствительным к
радостям общения; душа его, ожесточившись, оказывается невосприимчивой ко
всем жизненным утешениям; кровь приливает к его лицу от ярости, но он не
раскаивается. Он не страшится, что с него спросят отчет за растерзанную им
жертву; он всегда злобен и все больше черствеет в своей кровожадности.
Напротив, человек, верящий в Бога, обычно приходит в себя. Первый из них
остается всю свою жизнь монстром, второй впадает в варварство лишь на
мгновенье. Почему? Да потому, что последний имеет узду, первого же ничто не
удерживает.
Мы нигде не можем прочесть о том, будто архиепископ Тролль, приказавший
убить у себя на глазах всех магистратов Стокгольма, хотя бы раз удостоил
притвориться, что он желает искупить свое преступление каким-то раскаянием.
Коварный и неблагодарный атеист, клеветник, кровожадный разбойник рассуждает
и действует соответствующим образом, если он уверен в своей безнаказанности
со стороны людей. Ибо, если вообще Бога нет, такое чудовище оказывается
самому себе Богом; оно приносит себе в жертву все, чего желает или что стоит
на его пути. Самые нежные мольбы, самые здравые рассуждения оказывают на
него не большее воздействие, чем на волка, озверевшего от жажды крови.
Когда папа Сикст IV приказал убить обоих Медичи в церкви
Репараты*, в тот самый миг, как перед лицом народа прославляли
Бога, коему этот народ поклонялся, Сикст IV спокойно пребывал в своем
дворце, ничего не страшась - ни того, что заговор удастся, ни того, что он
потерпит провал; он был уверен: флорентийцы не отметят за себя, он
совершенно свободно отлучит их от церкви, и они будут на коленях просить у
него прощения за то, что осмелились принести жалобу.
*) Церковь Santa Reparata (Святой Ценительницы;
ст.-ит.) во Флоренции. - Примеч. переводчика.
Весьма правдоподобно, что атеизм был философией всех могущественных