"Вольтер. Назидательные проповеди, прочитанные в приватном собрании в Лондоне в 1765 году" - читать интересную книгу автора

мстителя или же не следует признавать его вообще. Середины, видимо, не дано:
либо Бога нет вообще, либо он справедлив. Мы, чей интеллект столь ограничен,
имеем представление о справедливости; как же может статься, что идея эта не
содержится в верховнейшем интеллекте? Мы чувствуем, как нелепо было бы
утверждать, будто Бог невежествен, слаб и лжив; так осмелимся ли мы сказать,
будто он жесток? Уж лучше тогда было бы придерживаться мысли о фатальной
необходимости вещей, не допускать ничего, кроме непобедимого рока, нежели
допускать Бога, создавшего хоть одну тварь для того, чтобы сделать ее
несчастной.
Мне говорят, будто справедливость Бога иная, чем наша. Тогда уж
говорите, что равенство дважды двух и четырех не одно и то же для Бога и для
меня. Истина одинакова в моих глазах и в его. Все математические положения
доказаны как для конечного, так и для бесконечного бытия. Здесь не
существует двух видов истины. Единственное различие, быть может, заключается
в том, что верховный интеллект понимает все истины одновременно, мы же
продвигаемся по пути к некоторым из них медленным шагом. Но если не
существует двух видов истин в отношении одного и того же предложения, почему
должно существовать два вида справедливости в отношении одного и того же
действия? Мы можем постичь божественную справедливость лишь с помощью нашей
собственной идеи справедливости. Мы познаем справедливое и несправедливое
как мыслящие существа. Бог - существо безгранично мыслящее - должен быть
безгранично справедлив.
Давайте же, братья мои, по крайней мере, посмотрим, насколько полезна
такая вера и сколь мы заинтересованы в том, чтобы она была запечатлена во
всех сердцах.
Ни одно общество не может существовать без вознаграждений и кар. Истина
эта столь очевидна и признанна, что древние иудеи допускали, по крайней
мере, временные кары. "Если же ты нарушишь свой долг, - гласит их закон, -
Господь пошлет тебе голод и нищету, прах вместо дождя... зуд и чесотку
неисцелимые... тяжкие язвы в ногах и суставах... С женою обручишься, и
другой будет спать с нею, и т.д."3
Подобные проклятия могли сдержать народ, грубо нарушающий свой долг; но
могло также случиться, что человек, виновный в свершении тягчайших
преступлений, вовсе не страдал от язв на ногах и не погибал от нищеты и
голода. Соломон стал идолопоклонником, но нигде не сказано, будто он был
поражен каким-либо из подобных недугов. Хорошо также известно, что на Земле
полно счастливых преступников и угнетенных невинных. Поэтому необходимо было
прибегнуть к теологии многочисленных более цивилизованных наций, которые
задолго до того положили в основу своих религий кары и воздаяния в том
состоянии человеческой природы, которое, являясь ее развитием, быть может, и
представляет собой ее новую жизнь.
Кажется, доктрина эта была самим гласом природы, к которому
прислушивались все древнейшие люди, и который был заглушен на определенный
срок иудеями, но в дальнейшем вновь обрел всю свою силу.
У всех народов, слушающих голос своего разума, есть всеобщие
представления, как бы запечатленные в наших сердцах их владыкой: такова наша
убежденность в существовании Бога и в его милосердной справедливости; таковы
основополагающие принципы морали, общие для китайцев, индийцев и римлян и
никогда не изменявшиеся, хотя наш земной шар испытывал тысячекратные
потрясения.