"Курт Воннегут. Мать Тьма" - читать интересную книгу автора

- Чистилище, - ответил я.


Глава шестая.
ЧИСТИЛИЩЕ...

О моем чистилище в Нью-Йорке: я пребывал там пятнадцать лет.
Я исчез из Германии в конце второй мировой войны. И возник неузнанный в
Гринвич Вилледж. Я снял там унылую мансарду, в стенах которой скреблись и
пищали крысы. Я продолжал жить в этой мансарде, пока месяц назад меня не
привезли в Израиль для суда.
Было одно достоинство у моей крысиной мансарда: ее заднее окно выходило
в маленький уединенный садик, маленький рай, образованный соседними задними
дворами. Этот садик, этот рай, был со всех сторон отгорожен от улицы домами.
Он был достаточно велик, чтобы дети могли играть там в прятки.
Я часто слышал из этого маленького рая певучий детский голосок, который
всегда заставлял меня остановиться и прислушаться. Это был мелодичный
печальный зов, означавший, что игра кончилась, что те, кто еще прячется,
могут вылезать, и пора расходиться по домам:
"Олле-олле-бык-на-воле".
И я, прячущийся от многих, тех, кто, возможно, хотел причинить мне
неприятности или даже убить меня, часто мечтал, чтобы кто-нибудь прекратил
эту мою бесконечную игру в прятки мелодичным и печальным зовом:
"Олле-олле-бык-на-воле".


Глава седьмая.
АВТОБИОГРАФИЯ

Я, Говард У. Кемпбэлл-младший, родился в Скенектеди, штат Нью-Йорк, 16
февраля 1912 года. Мой отец, выросший в Теннесси, сын баптистского
священника, был инженером в отделе обслуживания компании Дженерал электрик.
Задачей отдела был монтаж, обслуживание и ремонт тяжелого оборудования,
которое Дженерал электрик продавала по всему миру. Мой отец, объекты
которого были сначала только в Соединенных Штатах, редко бывал дома. Его
работа требовала таких разнообразных технических знаний и смекалки, что у
него не оставалось ни свободного времени, ни воображения ни для чего
другого. Он был создан для работы, а работа для него.
Единственная не техническая книга, за которой я его видел, была
иллюстрированная история первой мировой войны. Это была большая книга с
иллюстрациями размером фут на полтора. Отцу, казалось, никогда не надоедало
рассматривать ее, хотя он и не был на войне.
Он никогда не говорил мне, что эта книга значила для него, а я никогда
не спрашивал. Он только сказал о ней, что она не для детей и я не должен
заглядывать в нее.
Поэтому, конечно, всякий раз, оставаясь один, я в нее заглядывал. Здесь
были изображения людей, повисших на колючей проволоке, искалеченных женщин,
штабеля трупов - все обычные атрибуты мировых войн.
Моя мать, в девичестве Вирджиния Крокер, была дочерью
фотографа-портретиста из Индианополиса. Она вела домашнее хозяйство и была