"Курт Воннегут. Фарс, или Долой одиночество!" - читать интересную книгу автора

Как бы я хотел, чтобы люди, которые по положению вещей просто обязаны
любить один другого, во время выяснения отношений помнили: чуть меньше
любви, чуть больше элементарной порядочности!
Элементарно порядочен мой старший брат Бернард. Он занимается
проблемами атмосферного электричества при университете штата Нью-Йорк в
Олбани. Брат вдовец, он уже вырастил трех сыновей и сейчас самостоятельно
воспитывает еще двоих. Надо отдать ему должное: делает он это совсем
неплохо.
От рождения нам с братом достались совершенно разные мозги. Бернард,
очевидно, никогда не стал бы писателем. Я ни за какие коврижки не занялся
бы наукой. Тем не менее на жизнь мы оба зарабатываем своим умом, это для
нас - нечто независимо функционирующее; просто орудие труда. При этом мы
оба ужасно безалаберны.
Как-то я пожаловался брату, что стоит мне взяться мастерить что-либо по
дому, как тут же невесть куда пропадают все инструменты.
"Счастливчик! - ответил брат. - Я-то всегда теряю сам объект работы".
Мы дружно посмеялись.


Но благодаря этим самым мозгам, мы с Бернардом принадлежим к
разветвленным искусственным семьям, что дает нам право претендовать на
родство по всему земному шару.
Он - брат ученых всего мира. Я - брат всех писателей. Мысль эта
будоражит и успокаивает одновременно. Дикое везение, ибо человеческому
существу необходимо иметь ну очень много родственников. Родственники
служат потенциальными донорами если не любви, то, на худой конец,
элементарной порядочности.


В детстве, пока мы еще жили в Индианаполисе, штат Индиана, нам
казалось, что у нас вечно будет полным-полно "естественных" родственников.
Привыкли же наши деды и прадеды, что у них, куда ни плюнь, всюду
племянники, племянницы, дядюшки да тетушки! И все они хорошо воспитаны,
упитанны, преуспевают и все хорошо говорят по-английски и по-немецки.


Да, и все они были религиозными скептиками.


В молодости они колесили по белу свету, испытывая головокружительные
приключения, но, рано или поздно, каждый из них слышал зов предков. И
непременно возвращался в Индианаполис, где обитали многочисленные
родственники. Было там и чего унаследовать: крепкий бизнес, удобные дома,
верных слуг, горы фарфора, хрусталя, столового серебра, хорошие репутации,
виллы на берегу озера Максинкаки.
Но чувство глубокого удовлетворения, которое семейство черпало в
собственных недрах, постепенно иссякло. Не последнюю роль в этом сыграла и
непредвиденная ненависть американцев ко всему немецкому. Произошло это за
пять лет до моего рождения - в то время, когда Соединенные Штаты вступили
в Первую Мировую войну.