"Курт Воннегут. Искусительница (сб."Колыбель для кошки")" - читать интересную книгу автора

Незадолго до полудня капрал Фуллер явился в кафеаптеку. Лицо у него
было странное - не то виноватое, не то обиженное. Почти всю ночь он не спал,
мысленно перебирая все оскорбления, полученные от красивых девушек. "Только
и думают - ах, какие мы красавицы, даже поздороваться с человеком и то
гнушаются".
Проходя мимо табуреток у стойки с содовой, он будто невзначай крутил
мимоходом каждую табуретку. Дойдя до табуретки со скрипом, он уселся на нее
- монумент Добродетели. Никто с ним не заговорил.
Пожарный гудок сипло возвестил полдень. И вдруг к депо, словно
катафалк, подъехал грузовик транспортной конторы. Два грузчика поднялись по
лесенке. Голодная черная кошка Сюзанны, вскочив на перила, выгнула спину,
когда грузчики скрылись в мансарде. Кошка зашипела, увидев, как они,
согнувшись, выносят Сюзаннин сундук.
Фуллер растерялся. Он взглянул на Бирса Хинкли и увидел, что лицо
старого аптекаря исказилось, как у больного двусторонним воспалением легких
- слепну, падаю, тону...
- Что, капрал, доволен? - спросил старик.
- Я ее не просил уезжать, - сказал Фуллер.
- Другого выхода вы ей не оставили, - сказал Хинкли.
Фуллер опустил голову. Уши у него горели.
- Напугала она тебя до смерти, верно? - сказал Хинкли.
Вокруг заулыбались: под тем или иным предлогом посетители придвинулись
к стойке и внимательно слушали разговор. По этим улыбкам Фуллер понял
настроение слушателей.
- Кого это напугала? - сказал он высокомерно. - Никого я не испугался.
- Отлично! - сказал Хинкли. - Значит, кому как не вам снести ей газеты.
За них вперед уплачено. - И он бросил газеты на колени Фуллеру.
Фуллер открыл было рот, хотел что-то сказать, но сжал губы. Горло у
него перехватило, и он понял, что если он заговорит, его голос будет похож
на кряканье.
- Раз вы ее действительно не боитесь, сделайте доброе дело, капрал,
поступите по-христиански, - сказал старик.
Поднимаясь по лестнице в Сюзаннино гнездышко, Фуллер до судорог
старался сдержать волнение.
Дверь Сюзанниной мансарды была не заперта. Фуллер постучал, и дверь
сама открылась. Воображению Фуллера "гнездышко" рисовалось темным и тихим,
пахнущим духами, в путанице тяжелых драпировок и зеркал, с турецким диваном
где-то в одном уголке и пышной постелью в виде лебедя - в другом.
А увидел он и Сюзанну и ее комнатку, какими они были на самом деле. Это
была невзрачная комнатенка, какие сдают на лето предприимчивые янки, - голые
фанерные стенки, три крючка для платья, линолеум вместо коврика. Газовая
плитка с двумя горелками, железная койка, холодильничек. Узенькая раковина с
голыми трубами, пластмассовые стаканчики, две тарелки, мутное зеркало.
Сковородка, кастрюлька, банка с мыльным порошком...
Единственный намек на гарем - белое кольцо тальковой пудры на полу,
перед зеркалом, и посреди кольца - отпечаток двух босых ступней. Отпечатки
пальцев были не больше бусин.
Фуллер взглянул на эти бусины, потом - на Сюзанну, которая укладывала
последние вещи в чемодан.
Одета она была по-дорожному - и одета скромнее, чем жена любого