"Курт Воннегут. Человек без страны" - читать интересную книгу автора

только одну-единственную модель автомобилей - что-то наподобие "жуков",
которые делает "Фольксваген". Это был двухдверный седан с двигателем
спереди. В зоне пониженного давления, которая образуется за любым быстро
движущимся автомобилем, его суицидо-озабоченные двери то и дело открывались.
И в отличие от остальных легковых машин движок у него был двухтактный,
а не четырехтактный - как у газонокосилки или моторной лодки. Так что каждый
раз, заливая бак бензина, вы были вынуждены заливать еще и канистру масла.
Не знаю, по каким причинам, но большинство женщин почему-то напрочь забывало
об этом нюансе.
Ключевым моментом рекламной кампании было то, что на светофоре "сааб"
мог сделать "фольксваген". Но если вы или ваша вторая половина по каким-то
причинам забывали залить масло вместе с последней канистрой бензина, то еще
до светофора машина со всеми ее пассажирами превращалась в один большой
фейерверк. У нее также был передний, а не полный привод, что, впрочем,
выручало на скользких мостовых или если вы прибавляли скорость на петляющей
дороге. Один клиент, выбиравший себе машину, сказал: "Они же делают лучшие в
мире часы, так почему бы им не начать выпускать лучшие в мире автомобили?" Я
еле сдержал улыбку.
В те дни "саабу" было далеко до мощных лоснящихся четырехтактных
автомобилей, которые сегодня являются непременным атрибутом любого яппи. В
те дни это было, если хотите, неоформившейся мечтой инженеров авиазавода,
которые никогда раньше не конструировали автомобилей. "Неоформившейся
мечтой" - так я сказал? Вот вам информация к размышлению: на приборной
панели имелось специальное кольцо, которое цепью, проходящей над шкивами,
соединялось с двигателем. Если вы дергали за него, на другом конце этого
приспособления, за передней решеткой, отодвигалась специальная шторка на
пружине. Это было придумано для того, чтобы двигатель оставался теплым, пока
вы отлучались по делам. Так что по возвращении (при условии, что отсутствие
было не слишком долгим) вы могли сесть за руль и сразу же тронуться с места.
Но если вас не было слишком долго, неважно, при открытой или закрытой
шторке, масло отделялось от бензина, осаждалось и скапливалось на днище
бака. И когда вы возвращались, садились в машину и трогались с места, все
вокруг покрывалось густой пеленой дыма, словно это был не автомобиль, а
подбитый в морском сражении эскадренный миноносец. И я, кстати говоря,
поместил таким образом целый город под черную дымовую завесу, когда солнце
было в самом зените. Это было в Вудс-Холе, где я примерно на неделю оставил
свой "сааб" на парковке. Говорят, местные старожилы до сих пор удивляются,
откуда могло взяться столько дыма. В общем, я сам себя оставил без
Нобелевской премии, нелестно отзываясь о шведском автомобилестроении.
Чертовски трудно придумать удачную шутку. В "Колыбели для кошки",
например, главы очень короткие. Каждая глава описывает один день, и каждая
сама по себе шутка. Если бы я рассказывал о чем-то трагическом, то не было
бы необходимости устанавливать жесткие временные ограничения, ибо это было
бы трагично в любом случае. Сложно потерпеть неудачу в освещении трагической
сцены. Трагическая сцена обречена быть трагической, если в ней присутствуют
все необходимые элементы трагизма. Но с шутками все обстоит иначе: это все
равно что самостоятельно смастерить мышеловку. Нужно хорошенько потрудиться,
чтобы конструкция захлопнулась в тот самый момент, когда ей полагается
захлопнуться.
Я до сих пор слушаю выступления артистов разговорного жанра, по