"Курт Воннегут. Человек без страны" - читать интересную книгу автора

подобных передач осталось не так уж и много. Например, радиовикторина Граучо
Маркса[29] "Клянись жизнью", которую периодически повторяют. Я знал
писателей-юмористов, которые перестали писать о смешном и стали серьезными
людьми. Они просто не могли больше придумать ни одной шутки. Я говорю сейчас
о Майкле Фрейне, английском писателе, который написал "Оловянных
солдатиков". Он стал абсолютно серьезным человеком. Что-то повернулось у
него в голове.
Юмор - это своего рода способ бегства от ужасов жизни, способ
самозащиты. Но в конце концов ты слишком устаешь убегать, а новости
становятся только хуже, так что даже юмор уже не помогает. Иные, вроде Марка
Твена, полагали, что жизнь - кошмарная штука, но держали свой ужас перед ней
под контролем с помощью шуток и шли вперед. Впрочем, даже Твен под конец
жизни не мог этого делать. Его жена, лучший друг и обе его дочери - все они
ушли из жизни прежде него. Если вы живете достаточно долго, то теряете все
больше и больше близких людей.
Возможно, я и сам уже разучился шутить, потому что смех перестал быть
удовлетворительным защитным механизмом. Некоторые люди забавны, а другие -
нет. Я сам бываю довольно забавным. Или уже не бываю. В моей жизни было
столько потрясений и разочарований, что этот защитный механизм вполне мог
быть выведен из строя. Вероятно, я стал чересчур несдержанным и даже
сварливым, потому что видел слишком много вещей, которые меня задевали и с
которыми я не мог взаимодействовать посредством смеха.
Да, может статься, это со мной уже произошло. И признаюсь честно, я
совершенно не представляю, кем стану в следующий момент. Я просто продолжаю
путешествовать по жизни, наблюдая, что происходит с телом и умом, которые я
называю своими. Я вздрагиваю при мысли о том, что я писатель. Не думаю, что
могу контролировать свою жизнь или свое творчество. Все остальные писатели,
которых я знаю, чувствуют себя капитанами в этом плавании, - у меня же нет
такого чувства. Я не осуществляю никакого контроля. Я просто становлюсь -
кем-то, каким-то.
Все, о чем я мечтал, - дать людям возможность облегчить душу смехом.
Юмор может принести колоссальное облегчение, как таблетка аспирина. И если
через сто лет люди все еще будут смеяться, я буду счастлив.
Я прошу прощения у тех своих читателей, которые являются ровесниками
моих внуков. А я полагаю, что многие из тех, кто держит сейчас эту книгу,
одного с ними поколения. Их, как и вас, здорово надули все эти плодящиеся на
дрожжах корпорации и правительство.
На этой планете творится чудовищный бардак. И так было всегда. Никаких
"старых добрых дней" никогда не было - всегда были просто дни. И как я
говорю своим внукам - не смотрите на меня: я только что с поезда.
Есть много старых пердунов, которые скажут вам, что пока вы не
переживете чего-то ужасного, подобного тому, что пережили они (Великую
депрессию, Вторую мировую или вьетнамскую войну), вы не повзрослеете. Этот
деструктивный, если не сказать - суицидальный, миф придуман рассказчиками.
Снова и снова в их историях мы встречаем персонажей, которые после страшной
катастрофы произносят что-нибудь вроде: "Теперь я стала женщиной, теперь я
стал мужчиной, конец".
Когда я пришел домой с войны - это была Вторая мировая, - мой дядя Дэн,
похлопав меня по спине, объявил: "Теперь ты стал мужчиной". И я убил его. То
есть я его, конечно, не убил, но был очень к этому близок.