"Барбара Вуд. Ночной поезд " - читать интересную книгу автора

вытянутой руке бутылку с капающим эфиром, Кеплер видел во множестве других
глаз. Страх, настороженность, недоверие. И ему хотелось крикнуть: "Эта
униформа лишь прикрывает мое тело! Снимите ее, и вы обнаружите меня, Ганса
Кеплера!"
Как и на станции, Анна не могла оторвать глаз от этого солдата, который
теперь разглядывал зимнюю сельскую местность. Он казался слишком молодым для
такой униформы, невинный взгляд его лица никак не вязался с эмблемой,
украшавшей его фуражку. У Кеплера были непослушные светлые волосы, которые
лежали как-то по-мальчишески неряшливо, она заметила, что глаза у него цвета
васильков в летний день. И даже тогда она заметила скрытую в его глазах
тревогу и рассеянный взгляд.
Поезд несся по заснеженной долине Вислы, трясясь и качаясь. Снова им
приходилось ждать, пропуская поезда с севера, тогда направлявшийся в Люблин
поезд каждый раз переводили на запасный путь. Будто подгоняемые отчаянием,
эти запечатанные товарные вагоны каждый раз с грохотом проносились мимо. Им,
этим таинственным поездам, надо было уложиться в срок. Они должны были
успеть к страшному месту назначения. При виде этих поездов Ганс Кеплер
закрывал глаза. Почему этот поезд не мог ехать побыстрее? Так им придется
добираться до Зофии целую вечность. Вечность...

Высокий врач стоял по другую сторону стеклянного окна, которое отделяло
операционную от комнаты для мытья рук. Поверх обычной одежды он надел белый
халат, его лицо скрывала маска, но он не входил в хирургическую группу.
Доктор наблюдал за тем, как хирургическая группа готовится к операции.
Пациент, кровь которого пролилась в повозке Милевского, ни разу не пришел в
сознание. Он лежал под стерильными белыми простынями, в нем еще чуть
теплилась жизнь.
"Милая святая Дева Мария, - думал врач, - не дай ему умереть. Позволь
ему жить столько, чтобы он смог рассказать о том, что случилось". Доктор
боролся с невыносимым желанием достать сигарету и от волнения покусывал
нижнюю губу. То, что рассказал крестьянин, потрясающая история, которую,
теряя сознание, торопливо и бессвязно пролопотал этот истекавший кровью
мужчина, казалась ему совершенно невероятной. Не моргая, врач следил за
движениями сверкавшего в ярком свете операционной скальпеля. Он снова
повторил про себя: "Милая святая Дева Мария, не дай ему умереть. Эта история
не может быть правдой. Такого просто не может быть".

- Перекусить не желаете?
Кеплер резко поднял голову. Он прищурил глаза и посмотрел на польскую
девушку, которая, разложив еду, готовилась обедать. Она предложила ему кусок
твердого сыра.
- Нет, спасибо.
Кеплер снова уставился в окно. Светало, день вступал в свои права.
Который час? Он успел вздремнуть? Вдруг его охватила тревога, и он посмотрел
на сидевшую напротив девушку. Ее лицо ничего не выражало, а взор,
устремленный вдаль, был безмятежным. Если бы он вскрикнул, если бы сказал
что-нибудь во сне - пусть даже одно слово о том ужасном бремени, которое
нес, - на ее лице был бы заметен испуг.
- У меня есть своя... - начал он, доставая вещевой мешок, который лежал
у него в ногах. Порывшись в нем, он извлек большой кусок кровяной колбасы и