"Барбара Вуд. Ночной поезд " - читать интересную книгу автора

следствием недавней волны терроризма в Аргентине и что Гартман был хорошо
известным архиконсерватором.
- Интересно... - пробормотал Джон Сухов, не отрывая взгляда от
напечатанной в газете фотографии.
- Как вы сказали?
Он вспомнил о мисс Данн.
- Да, простите меня. В Нью-Йорке не так часто доводится видеть газету
"Буэнос-Айрес Гералд". Вы оттуда приехали?
- Как сказать, - женщина думала, как продолжить разговор. - Это связано
с моим случаем. Видите ли... Я ищу того, кто...
Джон Сухов откинулся на спинку стула и внимательно изучал лицо сидевшей
перед ним женщины. Как странно. И в помещенном в газете портрете, и в ней
сквозило нечто едва уловимое, но до боли знакомое. Знакомое, но все же... Он
снова взглянул на портрет. Внимательно рассмотрев лицо Гартмана, Сухов
невольно вздрогнул. "Не может быть! - подумал он. - Этого не может быть!
Ведь прошло уже столько лет!"
Наконец он положил газету, наклонился через стол и сплел пальцы рук.
- Мисс Данн, - начал он бесстрастным голосом. - Я вас знаю?

Глава 1

Польша, декабрь 1941 года
Роттенфюрер СС Ганс Кеплер ожидал поезда на платформе железнодорожной
станции Освенцима. Было шесть часов утра, молодому капралу, наблюдавшему,
как падавшие на влажное дерево платформы снежинки тут же тают, казалось, что
ожиданию не будет конца. Он уже три часа всматривался сквозь мягко падавший
снег, не появятся ли на железной дороге огни локомотива, напрягал слух,
надеясь услышать дальний гудок.
Завтра Рождество, но душой молодой солдат не чувствовал близость
праздника; в ней царило такое же уныние, что и на этой полумертвой станции.
О приближении Рождества свидетельствовал лишь букет из сосновых веток,
прикрепленный к нацистским флагам. Другие мрачные пассажиры, молча
слонявшиеся по станции, уже освоились с нерегулярным графиком движения
поездов и с угрюмой отрешенностью вглядывались в бледное утро.
Нос и щеки Ганса Кеплера покраснели, он топал ногами, пытаясь
согреться. Такой холодной зимы он не помнил, не спасала даже теплая шинель.
Вполне возможно, думал Кеплер, снова наклонив голову в сторону рельсов, что
дело не столько во влажном утреннем воздухе, пронимавшем его до костей,
сколько в холодных ветрах, пронизывавших его душу. Польша знавала зимы
похуже этой. Для роттенфюрера СС Ганса Кеплера этот день был самым скверным.
Вдали прозвучал гудок, и вскоре послышалось пыхтение локомотива,
приближавшегося к станции. Когда сквозь кружевную пелену валившего снега
сверкнули головные прожекторы локомотива, Кеплер строил предположения о
причине опоздания поезда: поезд перевели на запасный путь, чтобы пропустить
другие составы, идущие с севера. Ожидая на станции, он видел, как мимо
пронеслись три таких спецсостава. Наглухо запечатанные товарные вагоны со
стороны Кракова не остановились на этой станции, а прогрохотали мимо, только
одинокие гудки отдавались эхом, в котором сквозило отчаяние. О том, что эти
поезда здесь проезжали, свидетельствовали холмы рассыпчатого снега, которые
смели со своего пути мощные колеса.