"Евгений Воробьев. Земля, до востребования (про шпионов)" - читать интересную книгу автора

сезона. Боязливо скосил глаза влево и увидел перекормленную белесую
девицу; она, как обычно, сидит через два кресла от него в пятом ряду. Стал
ждать, когда девица начнет шуршать программкой или примется за свои
конфеты, упакованные в хрустящие бумажки, а сверх того еще и в фольгу, -
черт бы побрал эту завертку, эту конфету и эту девицу фламандского
обличья! Справа сидит старушенция с глазами на мокром месте; в
чувствительных сценах она начинает подозрительно хлюпать носом. А с
симпатичным старичком, по-видимому из бывших певцов, Этьен даже
раскланивается. Старичок слушает самозабвенно и страдает от одиночества.
После верхней ноты, виртуозно взятой певцом, старичок безмолвно
повертывается к Этьену, и тот понимающе кивает.
Этьен сидит, сложив руки на груди, и, когда ему невтерпеж поделиться
своими восторгами, тоже находит безмолвное понимание у этого симпатичного
старичка.
Этьен очень любит "Бал-маскарад", но недоволен певцом, который поет
партию графа Ричарда Варвика. Может, потому так раздражал посредственный
тенор, что пел в компании с выдающимися артистами и недавно Этьен слышал в
этой партии самого Беньямино Джильи?
В первом антракте Этьен признался Ингрид, что уже примирился с
тенором, нет худа без добра, он внимательнее, чем обычно, вслушивается в
оркестр, а дирижирует сегодня знаменитый Серафин.
Чем пленяет дирижер? Прежде всего тем, что сам восхищен музыкой.
Плавные движения рук, мелодия струится с кончиков длинных пальцев. При
пьяниссимо он гасит звук ладонью - "Тише, тише, умоляю вас, тише!" - и
прикладывает пальцы к губам, словно говорит кому-то в оркестре: "Об этом
ни гугу". При любовных объяснениях графа и Амелии медные инструменты
безмолвствуют, а когда звучит воинственная тема заговора - нечего делать
арфам и скрипкам. В эти мгновенья дирижер протыкает, разрезает воздух
своей палочкой, он изо всех сил сжимает воздух в кулак, будто воздух такой
упругий, что с трудом поддается сжатию. Движения его рук становятся
неестественно угловатыми - как бы не домахался до вывиха в локтях. Копна
растрепанных волос, - от прически не осталось и следа. Он торопливо
листает страницы, не заглядывая в партитуру, оркестр мчится все быстрее,
увлекая за собой слушателей и самого маэстро.
Обычно в первом антракте Ингрид брала свою папку с нотами и
отправлялась в курительную, а Этьен сидел в опустевшем, притихшем партере
и делал записи в блокноте.
Однако сегодня сосед Ингрид был неузнаваем, будто его подменили.
Сегодня, вопреки обычаю, он в курительную Ингрид не отпустил, а повел
в буфет, угостил кофе с тортом, купил коробку ее любимого шоколада "Линдт"
с горчинкой и вообще был необычно любезен и внимателен.
- У меня медвежий аппетит к горькому шоколаду...
- Русские говорят - не медвежий, а волчий аппетит, - поправил
по-немецки Этьен.
- Но аппетит, несмотря на ошибку, у меня не пропал! - упрямо сказала
Ингрид.
Она поглядывала на своего новоявленного кавалера и только удивленно
подымала брови, а он делал вид, что не замечает ее тревожного недоумения.
Большую часть первого антракта он прилежно фланировал с рослой
фрейлейн по фойе. Дождь прекратился, видимо, собирался с новыми силами, и