"Евгений Воробьев. Высота" - читать интересную книгу автора

Токмакова, а от всего только что пережитого ноги его внезапно ослабели и
стали подкашиваться.
Он присел на мокрую ферму и закрыл лицо руками.
"Ах, Коля, Коля, горячая головушка! Войну в разведке провоевал - жив
остался. А тут... Какой верхолаз пропал!"
Токмаков поднял голову и посмотрел наверх.
Несколькими этажами выше висел знакомый плакат: "Ни минуты простоя на
домне "Уралстроя"!" сорванный ветром в то памятное утро и давно водворенный
на свое место. Вода стекала с плаката струйками; иные буквы поплыли, весь
плакат был в розовых кляксах.
Токмаков, увидев плакат, вспомнил, как катался на башенной царге
Пасечник, еще недавно сильный, ловкий, а сейчас лежащий с закрытыми глазами
на окровавленных носилках, в тряской машине "скорой помощи".
- Что, дорогой товарищ Токмаков, допрыгались по балочкам? Теперь целое
разбирательство начнется. Следствие! Это же, между нами говоря, до министра
дойдет. Чепе! Чрезвычайное происшествие. А кому отвечать? Старшему прорабу.
Носитесь со своими глупыми проектами! А порядка наверху у вас нет. И Гладких
этот ваш техникой безопасности не занимается.
Дерябин подергивал ртом, сплевывал.
- Оставьте меня, товарищ Дерябин.
- Хорошо, хорошо. Но, между нами говоря, выводы на дальнейшее придется
сделать.
- Пасечнику эти выводы вряд ли помогут.
- Они помогут вам. Не будете фантазировать очертя голову. Вы, конечно,
прямой ответственности не несете. Но вот Гладких, откровенно говоря, я
притяну к ответу.
- Гладких тут ни при чем. Я виноват.
Токмаков вспомнил о приказе, который и сейчас лежал в нагрудном
кармане. Он круто отвернулся от Дерябина.
Как знать, снизил бы тогда Пасечнику разряд, приструнил как следует,
может, и сохранил бы ему жизнь. А то терзался сомнениями, не решался
наказать...
Только сейчас Токмакову стало совершенно ясно: он колебался в своем
праве быть строгим к другим, потому что не был достаточно строг к себе. Вот
в этом-то самая большая его вина.
Токмаков поднял голову. Перед ним стоял Борис.
- Что тебе?
- Константин Максимович! Разрешите обратиться с просьбой! - Борис стоял
перед ним навытяжку, взволнованно-торжественный.
- Обращайся.
- Желаю заступить на место товарища Пасечника. Верхолазом.
- Рановато тебе, молод!
- Константин Максимович!
- Хорошо, Берестов. Подумаю.
Токмаков отвернулся, так ему легче было совладать с волнением.
Он посмотрел вверх, пытаясь определить, скоро ли ветерок высушит
конструкции, скоро ли можно будет возобновить работу.


Часть вторая